Элисон Уэйр - Анна Болейн. Страсть короля

– Мы должны покинуть Гринвич, – произнес король хриплым от страха голосом. – Двор уезжает завтра.

Он рассуждал сам с собой, куда лучше податься и какие части страны наиболее безопасны, когда пришло известие, что потница вторглась и в королевский двор: заболели двое слуг и сэр Генри Норрис.

Анну затрясло. Нет! Норрис не должен умереть! Бог не совершит такой жестокости. Она силилась успокоиться.

– Боже, Боже, только не Норрис! – причитал Генрих. – Лучший из моих джентльменов, храни его Господь! Я буду молиться за него, – продолжал король. – Мы уедем сегодня же. Я прикажу распустить двор. Дорогая, вы дрожите. Не бойтесь, умоляю вас. Мы поедем в Уолтхэм в Эссексе, где у меня есть небольшой дом. Там мы будем в безопасности. Это далеко от заразы.

– А как насчет королевы? – спросила Анна.

– Она тоже должна поехать. Я не могу отослать ее в такое время. Помните, пока не вынесено решение, все должны видеть, что я забочусь о ней как о своей жене. – Он кликнул слуг и, повернувшись к Анне, добавил: – Мы возьмем с собой совсем небольшую свиту.

«Жить бок о бок с Екатериной будет нелегко», – подумала она, хотя королева продолжала демонстрировать любезность, пусть и отстраненную. И еще будет трудно скрывать свой страх за Норриса. По крайней мере, Генриха будут информировать о течении его болезни.

В Уолтхэме Анну поместили вместе с дамами королевы, ни одна из которых не могла сказать ей в те дни доброго слова. А Генрих, к досаде Анны, бóльшую часть времени проводил с Екатериной, когда не запирался в своем кабинете для проведения экспериментов с лекарствами от потницы. Анна подозревала, что король накапливает заслуги перед Господом на случай, если его брак признают законным, чего, разумеется, и быть не могло. Однако Генрих предстал перед ней с другой стороны: она начала понимать, как сильно он на самом деле боится гнева Божьего.

Уолси, который уже переболел потливой лихорадкой и был к ней невосприимчив, писал часто. Норрис, к счастью, шел на поправку, за что Анна втайне возносила прочувствованные хвалы Небу. Пока бушевала лихорадка, все дела государства, кроме Великого дела, застыли в подвешенном состоянии, но у кардинала хватало занятий, которые держали его без сна до самой ночи.

– Напишите Уолси, дорогая, – попросил однажды вечером Генрих, когда Екатерина легла спать и они урвали часок уединения в тиши личных покоев короля. – Поблагодарите его за усердие.

Анна из чувства долга написала, неискренние слова благодарности стекали с ее пера вместе с чернилами.

– Я надеялся, – сказал Генрих, когда она закончила и передала ему для прочтения написанное, – услышать, что кардинал Кампеджо к этому времени уже добрался до Франции. – Он добавил от себя постскриптум с благодарностью Уолси.

– Я предупреждала вас, что Кампеджо не станет торопиться, – заметила Анна. – Они все надеются, что вы устанете от меня и забудете об аннулировании брака.

– Дорогая, это неправда. – Генрих взял ее за руки. – Его святейшество не послал бы легата в такую даль, если бы не намеревался вынести благоприятное решение. Это правильно, что мое дело будет разобрано по справедливости. Тогда все увидят, как легаты взвешивают за и против. Перестаньте воображать себе худшее.

– Я постараюсь, – вздохнула Анна. – Но мне все же не унять беспокойства. – Она наклонилась и легко поцеловала Генриха в губы. – Есть одно дело, которое я хотела обсудить с вами.

Генрих опустился в кресло и посмотрел на нее с горькой усмешкой:

– Я надеялся использовать с толком момент, который нам, по счастью, выпал, но что делать, говорите.

– Это не займет много времени. – Анна улыбнулась. – Вы, должно быть, слышали о смерти настоятельницы аббатства Уилтон.

– Да. Это богатая и славная обитель, дворяне посылают туда своих дочерей, вот и стоит шум по поводу избрания преемницы. Общество поддерживает назначение аббатисой госпожи Изабель Джордан. Кардинал на ее стороне, и я тоже, полагаю, одобрю это.

Анна уже знала о симпатиях Уолси. Ей рассказал Уилл Кэри – он заходил к невестке утром. Его сестра Элеонора была монахиней в Уилтоне, и оба – Уилл и Мария – надеялись на содействие Анны в ее продвижении. Анна про себя улыбнулась. Несмотря на всю свою ревность, Мария была готова использовать сестру для обретения желаемого. Но радеть о назначении аббатисой госпожи Элеоноры Анну заставило скорее желание обставить Уолси. Это был бы эффектный способ продемонстрировать свое превосходство над врагом.

– Ваша милость, вероятно, не знает, что в Уилтоне монашествует сестра мастера Кэри Элеонора, – сказала Анна. – Думаю, она подойдет гораздо лучше. Эта женщина молода и образованна, ее очень любят в монастыре. Госпожа Джордан, вероятно, обладает многими достоинствами, но она слишком стара. Если бы стало известно, что ваша милость отдает предпочтение Элеоноре, в монастыре за нее и проголосовали бы.

– Я поразмыслю об этом, – после некоторого раздумья пообещал Генрих.

– Благодарю вас, сир. Это доставит мне огромное удовольствие, – и Анна протянула к нему руки.

Анна обрадовалась, услышав, что Генрих написал Уолси и выразил свои пожелания относительно аббатства Уилтон. Еще большее удовлетворение вызвал у нее ответ кардинала, который обещал продвинуть в настоятельницы госпожу Элеонору. Однако ликование оказалось недолгим. Не успела Анна как следует насладиться добрыми вестями, как к ней прибежала одна из двух ее горничных и сказала, что другая подхватила потливую лихорадку.

Генрих обезумел от ужаса. Он приказал Анне немедленно переехать из Уолтхэма в его поместье Бифлит в Суррее, вдруг она тоже заразилась. И даже не поцеловал и не обнял на прощание. Анна удалилась, держа голову высоко поднятой и затаив обиду. В дороге, сжавшись в комок в носилках и повязав вокруг нижней части лица надушенный платок для защиты от инфекции, она убеждала себя: нет, это не потому, что он ее не любит, просто не может рисковать своим здоровьем. И не ошиблась: вскоре выяснилось, что на следующий же день после ее отъезда Генрих покинул Уолтхэм и укрылся в Хансдон-Хаусе.

В Бифлите, одинокая и запуганная, Анна беспрестанно плакала. Все было очевидно: Генрих отослал ее, а сам вернулся к Екатерине. Без сомнения, тут постарался Уолси, чем-нибудь зацепил чувствительную совесть короля. Однако вскоре Генрих начал засыпать ее письмами, умоляя прислать весточку о своем добром здравии. Он сообщил также, что Джордж подцепил лихорадку, но, по милости Божьей, выздоровел и отправился домой в Гримстон, как только это стало возможно. Анна испытала невероятное облегчение, узнав об этом, а также об отсутствии заболевших в Хансдоне.

В ответ она излила в письме все свои страхи: заболеть потницей, потерять Генриха и стать жертвой козней против нее кардинала. Король поспешил развеять тревоги любимой бодрыми речами.