Элисон Уэйр - Анна Болейн. Страсть короля

Анна торопилась в личные покои Генриха, удивляясь, зачем ему понадобилось так срочно ее видеть.

– Его милость расстроен, – предупредил Норрис, встречая ее у входа.

Их глаза на мгновение встретились, и в них промелькнуло давно знакомое взаимное понимание. Анна отвела взгляд и пошла к Генриху, у которого находился доктор Баттс. При ее появлении врач поклонился.

– Кардинал очень болен, – сообщил Генрих, поднимая на нее потрясенное лицо. – Я отправил доктора Баттса его проведать и, сказать по правде, был очень расстроен тем, что он мне сообщил. Не дай, Господи, чтобы Уолси умер! Я бы не хотел потерять его даже за двадцать тысяч фунтов!

Анна обомлела. Он никогда не перестанет любить Уолси. Этого она и боялась. Но какая теперь разница, ведь кардинал на краю могилы.

Заговорил доктор Баттс:

– Я опасаюсь, леди Анна, что ему осталось не больше четырех дней, если он не получит утешения от его милости и от вас.

В глазах Генриха стояли слезы.

– Я пошлю ему этот перстень. – Он снял украшение с пальца и отдал доктору. – Кардинал хорошо его знает, потому что сам преподнес этот перстень мне. Передайте ему, что я не держу зла на него в своем сердце. Пусть не падает духом. Да продлит Господь его дни! – Король сжал руку Анны. – Моя дорогая, молю вас, из любви ко мне пошлите кардиналу какой-нибудь подарок и несколько слов утешения.

Это не повредит, сейчас нет. И нужно проявлять сострадание к умирающим, даже к врагам. Анна отцепила от пояса маленький блокнотик в золоченой обложке и передала его доктору Баттсу со словами:

– Я тоже желаю ему выздоровления.

Помогли ли кардиналу слова утешения и знаки внимания короля и его пассии, или искусство доктора Баттса сделало свое дело, но Уолси день ото дня становилось лучше, и краткий всплеск симпатии к нему в душе Анны угас. Она снова начала твердить Генриху, что это кардинал в ответе за ту невыносимую ситуацию, в которой они оказались; вплетать в их разговоры намеки на обиды, которые нанес им Уолси, и всячески возбуждать гнев короля. Сначала Генрих не поддавался на ее уловки, но вскоре Анна заметила, что избранная тактика приносит успех. Воспоминания о том, как обманывал его Уолси, растравляли душу короля. И Анна улучила нужный момент.

– Сочувствие к кардиналу со стороны вашей милости весьма похвально, – сказала она, – но он не стоит вашей снисходительности. Я прошу вас не встречаться с ним. Знаю, вы не удержитесь и пожалеете его, но такому изменнику, как он, не пристало появляться перед вами.

– Но, дорогая… – начал Генрих.

– Не называйте меня дорогой! – злобно оборвала его Анна. – Иногда я думаю, что вы любите его больше, чем меня! Что ж, вам придется выбирать между нами. Я терпела это ожидание достаточно долго.

– Милая моя, – взмолился Генрих, вскакивая, чтобы обнять ее, – будьте благоразумны! Разве мое неудовольствие не достаточное наказание для него?

Анна отстранила от себя короля:

– Кто-нибудь другой и за менее значительные проступки уже отправился бы на плаху! Но вам не нужно заходить так далеко, Генрих. Я прикажу укладывать вещи.

– Нет! – крикнул король, как только она двинулась к двери. – Нет, Анна. Не оставляйте меня! Во что превратится моя жизнь без вас? Я вас люблю! И обещаю, что не приму назад кардинала. Я сделаю все, что вы хотите, только останьтесь со мной.

И тут она, конечно, смягчилась, и между ними снова воцарилась гармония. Если Генриха и возмущало то, что его вынуждают капитулировать, вида он не подавал. От мысли о возможности потерять Анну его страсть распалялась пуще прежнего.

Норрис проводил ее к выходу.

– Вы слышали, что сказал король? – спросила она.

Он улыбнулся:

– Я не мог не слышать, миледи Анна.

– Я расквитаюсь с кардиналом раз и навсегда, – пробормотала она, – даже если это обойдется мне в двадцать тысяч крон на подкуп!

– Этого не потребуется, – заверил ее Норрис. – Слишком многие готовы на все, лишь бы не допустить возвращения Уолси к власти.

Анна не сказала ему, что послала соглядатая, который должен был под видом слуги проникнуть в дом Уолси и отыскать любые улики, хотя бы отдаленно подтверждающие преступления кардинала. Джордж усердно помогал ей устраивать эту ловушку, и шпиона отправили с полным кошельком золота.

Вскоре тот подслушал разговор личного врача кардинала, сообщившего своему коллеге, что Уолси состоит в переписке с папой. Будучи преданным королю, слуга, естественно, поспешил известить обо всем Тайный совет. Врача арестовали.

Рассказывая об этом Анне за ужином, Генрих сердился:

– Кардинал просил папу отлучить меня от Церкви и наложить интердикт на Англию, если я не оставлю вас и не буду обращаться с Екатериной с должным уважением.

Гнев Анны был непритворным.

– Теперь вы видите, каков он! Гнуснейший из предателей. Когда я думаю о годах, которые мы из-за него потратили без толку и какая пошла обо мне слава… – Анна уже плакала. – Честно говоря, я так больше не могу. Я устала и часто думаю, что было бы лучше покончить со всем этим. Тогда мы оба смогли бы устроить свои жизни.

Генрих тоже плакал:

– Дорогая, прошу вас, не говорите, что оставите меня!

– Вы не представляете, каково мне, – всхлипывала она. – Весь свет думает, что я сплю с вами, а некоторые даже убеждены, что я нарожала вам бастардов. Моя репутация разрушена благодаря Уолси и этому жалкому Клименту. Как, по-вашему, я себя при этом чувствую? Уолси должен заплатить за свои козни! Вам следует арестовать его.

– Но я не могу этого сделать! – воскликнул Генрих, вытирая глаза и приходя в себя. – Письмо, о котором говорил врач, невозможно найти, а без него процесс против кардинала не начать. Я бы сделал для вас все, Анна, но преследовать Уолси без доказательств вины противно моей чести и справедливости.

– Разве слов одного человека не достаточно? – в отчаянии крикнула она. – Людей обезглавливали на основании показаний свидетелей.

– Их было больше, чем мы имеем в данном случае, – возразил Генрих.

Анна не могла больше давить на него. Она проиграла, но завтра будет новый день.

– Простите меня, если я не сдержалась. Все потому, что мне больно думать, как вас обманули и предали.

– Вы не понимаете, как растравляете мою рану, Анна, – сказал Генрих.

Анна шла по Уайтхоллу следом за Норрисом в апартаменты короля, не ожидая, что ее примут. Генрих простил Уолси! О чем он думает?

– Вам следовало вместо этого арестовать его! – крикнула она, укоряя Генриха за безрассудство, однако тот остался неколебим как скала.

– Вы ведь не хотите, чтобы от моего имени вершилась несправедливость? – с вызовом спросил он.

– Вы не должны демонстрировать такую благосклонность к нему! – бросила она в ответ. И все продолжалось в том же духе, шло по порочному кругу: он – ей, она – ему, отчего у Анны оставалось ощущение усталости и разбитости.