Клод Сенак - Властелин Темного Леса [Историко-приключенческие повести]

Дети поминутно оборачивались и смотрели назад. Они все еще слышали шум летевших птиц, им чудилось, что их настигает один из тех прожорливых зверей, которые, наверное, следовали за жуткой льдиной.

Но мало-помалу они успокоились, и Крек, улыбаясь, сказал на ухо Рюгу:

— Ожо завидовал нам, когда мы уходили. А теперь, пожалуй, будет рад, что ему пришлось остаться хранителем огня: ему не было так страшно, как нам.

Но Рюг покачал головой и возразил:

— Ожо смелый; он, наверное, пожалеет, что не видел этих чудовищ.

Дети без помехи вернулись домой до наступления ночи.

После страшного приключения, рассказ о котором заставил дрожать матерей и плакать маленьких сестёр, родная пещера, жалкая и дымная, показалась детям уютным жильём.

Здесь им нечего было бояться. Кругом поднимались крепкие каменные стены, а яркий огонь нежно ласкал и согревал их.

Огонь — лучший друг человека: он побеждает холод, он отпугивает диких зверей. Но есть один враг, против которого бессилен даже огонь.

Этот вечный враг всегда подстерегает человека и несёт ему гибель, стоит только перестать с ним бороться, — этот вечный враг всегда и во все времена был врагом жизни вообще.

Имя этому неумолимому врагу, этому жадному тирану, который даже и в наши дни продолжает свои опустошительные набеги на земли и истребляет тысячи людей, имя ему — голод.

Прошло четыре долгих дня с тех пор, как дети вернулись в пещеру, а охотники — деды и отцы — всё ещё отсутствовали.

Не заблудились ли они в лесу, несмотря на свою опытность? Или их охота оказалась безуспешной? Или они напрасно рыскают до сих пор по лесу? Никто не знал этого.

Впрочем, и Старейший, и матери, и дети привыкли к таким долгим отлучкам отцов. Они знали: охотники ловки, сильны, находчивы — и совсем не беспокоились о них. Оставшихся дома одолевали иные заботы: все запасы пищи в пещере иссякли.

Небольшой кусок протухшей оленины — остаток от прошлой охоты — съели ещё в первые дни.

В пещере не оставалось ни кусочка мяса; приходилось приниматься за свежие шкуры, отложенные для одежды.

Маленькими плоскими кремнями с искусно зазубренными острыми краями женщины соскоблили шерсть и отделили жилки с тяжёлых шкур. Затем они разрезали кожи на небольшие куски. Эти ещё покрытые пятнами крови куски вымочили в воде и варили их до тех пор, пока они не превратились в густую, клейкую массу.

Нужно заметить, что этот отвратительный суп варился без горшка. Изготовлять глиняную посуду люди научились гораздо позже, чем оружие из грубо обтёсанного и оббитого камня.

В пещере Крека воду кипятили в искусно сплетённых мешках-корзинах из древесной коры; такой мешок, разумеется, нельзя было ставить на горящие уголья; чтобы нагреть воду, в мешок бросали один за другим докрасна раскалённые на огне камни.

В конце концов вода закипала, но какой мутной и грязной становилась она от золы!

Несколько корней, с трудом вырванных из замёрзшей земли, были съедены.

Гель принёс какую-то отвратительную рыбу. Это было всё, что ему удалось поймать после долгих и тяжёлых усилий. Но и эту жалкую добычу встретили с радостью. Её тотчас же разделили и тут же съели: рыбу даже не потрудились поджарить на угольях. Но рыба была небольшая, а голодных ртов много. Каждому досталось по крошечному кусочку.

Старейшие, желая хоть чем-нибудь занять измученных голодом обитателей пещеры, решили раздать всем какую-нибудь работу. Об этих работах мы поговорим позже, а пока осмотрим пещеру.

Наше счастье, что мы можем проникнуть туда только мысленно. Иначе мы, наверное, задохнулись бы от ужасающего зловония и спёртого воздуха, царивших в этом мрачном убежище первобытных людей.

Некогда почвенные воды вырыли в толще мягкой горной породы обширный глубокий погреб. Главная пещера сообщалась узкими проходами с другими, более мелкими пещерами. Со сводов, потемневших от дыма, свешивались сталактиты и падали тяжёлые капли воды.

Вода просачивалась повсюду, стекала по стенам, накапливалась в выбоинах пола. Правда, пещера спасла первобытного человека от свирепого холода, но это было нездоровое, сырое жилище. Обитатели её часто простужались, болели. В наше время учёные нередко находят в таких пещерах вздутые, изуродованные кости.

Но вернёмся в жилище Крека. Вдоль стен главной пещеры, на грязной, покрытой нечистотами земле, лежали кучи листьев и мха, прикрытые кое-где обрывками звериных шкур, — постели семьи.

Посреди пещеры возвышалась глубокая и большая куча пепла и сальных потухших углей, с краю она была чуть тёплая, но посредине горел небольшой костёр; Крек, дежурный хранитель огня, беспрестанно подбрасывал хворост, вытягивая его из лежавшей рядом связки.

Среди пепла и углей виднелись разные объедки и отбросы: обглоданные кости, расколотые в длину, с вынутым мозгом, обгорелые сосновые шишки, обуглившиеся раковины, пережёванная кора, рыбьи кости, круглые камни и множество кремней разной формы.

Эти обломки кремней — остатки обеденных «ножей», резцов и других оружий. Кремнёвые орудия очень хрупки, и они часто тупились и ломались. Тогда их просто бросали в мусорную кучу.

Первобытные люди, конечно, и представить себе не могли, что когда-нибудь их отдалённые потомки будут рыться в кухонных отбросах, искать затупившиеся, сломанные ножи, подбирать угольки их очага, чтобы потом выставить их в просторных залах великолепных музеев.

В этой первобытной квартире не было никакой мебели. Несколько широких раковин, несколько плетёных мешков из коры или тростника, нечто вроде больших чаш, сделанных из черепов крупных животных, составляли всю домашнюю утварь.

Зато оружия было много — и оружия страшного, хотя и очень грубо сделанного. В пещере хранился большой запас копий, дротиков и стрел. Здесь были острые каменные наконечники, прикреплённые к древку с помощью растительного клея, древесной и горной смолы или жил животных. Здесь были костяные кинжалы — заострённые отростки рогов оленей и быков; здесь были палицы — зубчатые палки с насажанными на них клыками животных, каменные топоры с деревянными рукоятками, кремнёвые резцы всех размеров и, наконец, круглые камни для пращи.

Но мы напрасно бы стали искать в пещере какого-нибудь домашнего животного. Ни собаки, ни кошки, ни курицы не было видно у очага, возле мусорных куч. В те далёкие времена человек ещё не умел приручать животных.

Крек никогда не видел и не пробовал ни коровьего, ни козьего молока.

И никто в те суровые времена, о которых идёт речь в нашем рассказе, не видал и не знал, что такое колос ржи или ячменя. Никто, даже сам Старейший.

Быть может, он и находил иногда во время своих странствий по равнинам высокие, незнакомые ему растения, свежие колосья которых он растирал в руках, пробовал есть и находил вкусными. Наверное, он указывал на эти колосья своим спутникам, и те тоже с удовольствием грызли вкусные зёрна.