Садриддин Айни - Смерть ростовщика

Я извинился и уверил рассказчика, что не сомневаюсь в правдивости его слов. Однако долгое время после того случая Рахими-Канд воздерживался от рассказов.

Направившись вдоль чайных рядов, я дошел до караван-сарая Джанкат-макони. На суфе, как всегда, сидел Рахими-Канд со своим блюдом. Купив у него леденец, я присел на противоположную суфу.

Сегодня поставил перед собой цель узнать, где, в каком квартале живет Кори Ишкамба. Все мои помыслы были направлены на это. Поэтому я сидел, задумавшись, не пытаясь вовлечь в разговор Рахими-Канда и выманить у него какую-нибудь интересную историю. Не успел я съесть свой леденец, как со стороны медресе Кукельташ показался Кори Ишкамба. Я впился в него глазами, стараясь определить, каково сегодня выражение его лица. Он, подойдя ближе, тоже пристально посмотрел на меня.

В его умных, проницательных глазах я прочел: «А, это опять тот самый лгунишка!»

Смущенный, я отвел взгляд, притворившись, что не у знаю подошедшего, но уголком глаза продолжал наблюдать за каждым его движением.

Он приблизился к Рахими-Канду, взял с его подноса кусочек сахара и один леденец, отправил их себе в рот, затем схватил конфету и, развертывая бумажку, пошел дальше.

Побледнев, Рахими-Канд закричал ему вслед дрожащим голосом:

— Дядюшка Кори, бросьте шутить! Как же так можно! Я человек бедный, у меня семья! Заплатите! Пожалуйста, заплатите!

Обернувшись, Кори Ишкамба проговорил:

— Ах ты, неблагодарный! Не забывай моего хлеба и соли! Вспомни плов, который ты ел вчера! Я ведь пригожусь тебе и за эту безделицу помогу получить в несколько раз больше! — И как ни в чем не бывало он зашагал дальше.

— Скряга, чтоб тебе сдохнуть! — стал ворчать себе под нос Рахими-Канд, перебирая и пересчитывая дрожащими пальцами свои богатства.

— Кто это? — спросил я, притворяясь, что совершенно не знаю Кори Ишкамбу.

— Язычник, шакал в чалме, кровосос-ростовщик, скряга и негодяй, — ответил Рахими-Канд.

— Как же вам удалось отведать его хлеба-соли, за что он попрекает вас неблагодарностью?

— Его хлеба-соли и жены его ни разу не ели! — ответил Рахими-Канд, все более распаляясь. — Что же до вчерашнего плова, то это такая история: один водонос справлял свадьбу и пригласил меня позабавить гостей игрой на тамбуре. Я сидел во дворе на большой деревянной тахте и играл. Появился среди гостей и этот. Вместе со всеми он зашел в комнату, где подавали угощение, и съел свою долю плова. Потом подошел ко мне и присел на край тахты. После него еще приходили и уходили гости, а он, устроившись на тахте около меня, попросил хозяина, чтобы подали чай. Пришла еще группа гостей, и они поели и ушли, а он все сидел. Увидев, что новых гостей больше нет, он сказал прислуживавшим на пиру:

— Принесите же наконец плова и музыканту! У него уж не только руки играют, но и в животе урчит в лад тамбуру. Да смотрите, чтобы плов был пожирней и мяса побольше!

Принесли блюдо плова. И вправду, мяса не пожалели, плов был хороший, жирный. Но мне не досталось из него и десятой доли. Хотя Кори Ишкамба только что угостился вместе с другими, он снова приступил к еде. Аппетит его не стал хуже. Пока я съедал одну горсть, он успевал проглотить три-четыре, да при этом, как истый чревоугодник, захватывал в каждую горсть по жирному куску мяса, выбирал снизу, где скопился жир, так что масло стекало ему до локтя.

После еды я хотел снова начать играть и стал подкручивать колышки на своем тамбуре, настраивать его. Но тут Кори, приблизив свои жирные губы к моему уху, прошептал:

— Ладно, кончай свою игру, гости расходятся. Хочешь я сделаю так, что с этой свадьбы ты получишь блюдо плова, но с условием, что половина будет моя. Согласен?

— Что ж, я, конечно, согласен.

— Но, коли так, проси хозяина свадьбы отпустить тебя!

— Разрешите мне идти? — попросил я хозяина, пряча свой тамбур в чехол.

Хозяин дал мне плату — две теньги — и положил предо мной лепешку и горсть конфет. Я опустил деньги в карман и стал завязывать лепешку и сласти в свой платок. В этот момент Кори Ишкамба, указывая на меня, сказал хозяину:

— У этого человека семья. Не пожалейте ему блюдо плова. Сделайте радость его детям: положите пожирнее, да с мясом, да накройте горячей лепешкой. Когда-нибудь этот человек вам опять пригодится!

Хозяину не оставалось ничего другого, как принести мне блюдо плова. Кори Ишкамба вышел первым, а я следом за ним, неся свой тамбур и блюдо с пловом.

Провожая нас, хозяин сказал:

— Не забудьте вернуть блюдо.

Когда мы отошли на некоторое расстояние, Кори Ишкамба сказал мне:

— Мой дом находится как раз по пути. Сначала зайдем ко мне, я отсыплю свою долю, а ты понесешь остальной плов домой.

Долго шли мы всякими улицами и переулками, пока наконец добрались до его дома. Оказалось, что он живет гораздо дальше, чем я.

Так как мне очень хотелось узнать адрес Кори Ишкамбы я воспользовался случаем и спросил:

— В какой же квартал и на какую улицу вы пришли?

— Знаете квартал Кемухтгарон? Так вот, Кори Ишкамба живет в самом конце тупичка, который идет за караван-сараем, где торгуют сапожками и кожаными калошами! — ответил Рахими-Канд.

Затем он продолжал свой рассказ:

— Когда мы дошли до его дома, он взял из моих рук блюдо с пловом и унес во внутреннюю комнату, чтобы отложить свою часть. Через несколько минут он вынес мне блюдо, но лепешки на нем уже не было. Кори Ишкамба выбрал также все мясо, а риса осталось не больше одной восьмой. Слил он так же и весь жир.

Закончив свой рассказ, Рахими-Канд прибавил:

— Хоть этот человек и очень богат, но глаза у него ненасытные. Для того, чтобы завладеть чем-нибудь, он ни перед чем не останавливается, ничего не стыдится и сколько бы ни получил, никогда сыт не бывает.

Я в ответ заметил:

— Хотя ширазец Саади сказал, что «жадные глаза богача может насытить либо удовлетворение желаний, либо могильный прах», я скажу, что их жадность не погасит ни то, ни другое.

После этих слов я поднялся с суфы, так как адрес Кори Ишкамбы со всеми необходимыми пояснениями неожиданно для меня оказался в моих руках — а это было в тот день основной моей целью. Теперь мне можно было идти прямо к Кори Ишкамбе.

Пройдя от караван-сарая Джаннат-макони улицей продавцов угля, я вышел к кварталу Кемухтгарон и, войдя в тупичок, увидел в конце его небольшие ворота, которые по всем признакам, сообщенным мне Рахими-Кандом, были воротами дома Кори Ишкамбы.

Я постучался, подумав про себя: «Не беда, если окажется, что это дом не Кори Ишкамбы. В крайнем случае я смогу спросить, где он живет».

Спустя несколько минут за воротами послышались шаги и тихий разговор двух людей. Однако на мой стук они не ответили. Я постучал еще раз.