Виктор Мануйлов - Жернова. 1918–1953. Выстоять и победить

В бинокль хорошо видно, как машины приближаются к мосту. Старший лейтенант Завалишин, еще совсем молодой, но, судя по уверенности действий, прошедший хорошую школу войны, стоял рядом с Задоновым, следил за машинами невооруженным глазом, грыз веточку березы: нервничал.

— Давно воюете, товарищ старший лейтенант? — спросил Алексей Петрович, любуясь со стороны его стройной фигурой, устремленной вперед, чуть прищуренными серо-голубыми глазами, загорелым лицом со щегольской полоской усов, пшеничными волосами, черными вразлет бровями и девичьими ресницами. Печорин да и только.

Старший лейтенант быстро глянул на Алексея Петровича, пожал плечами, не зная, как ответить на заданный вопрос.

— С Курской дуги, — ответил он. — Там ранили, пять месяцев по госпиталям, с тех пор вот держусь. А что? Что-нибудь не так?

— Да нет, все так, — улыбнулся Алексей Петрович. — И как вам кажется: удастся захватить мост?

— Кто его знает… То есть я в том смысле, что захватить удастся, но целым или взорванным, зависит от них. — И он кивнул головой в сторону машин, подъезжающих к мосту. Затем поднес к глазам бинокль. Алексей Петрович тоже.

В бинокль был виден шлагбаум, небольшое приземистое строенье возле него, расхаживающего взад-вперед часового с винтовкой. Были видны зенитки, щитки и стволы орудий, укрывшиеся за барьерами из мешков с песком, часовые возле них.

Машинам с бывшими власовцами оставалось не более двухсот метров до переезда, и в это время к мосту с другой стороны приблизилась колонна машин, в кузовах солдаты, к машинам прицеплены длинноствольные пушки. Колонна остановилась, затем въехала на мост. Остановились, не доезжая до развилки метров сто, и машины с нашей стороны.

— Ох, не завидую я Чулкову, — произнес Завалишин и покосился на Задонова.

— Да, я тоже не хотел бы оказаться на его месте, — согласился Алексей Петрович. — Но мне кажется…

В это время из стоящей в кустах лещины тридцатьчетверки окликнули Завалишина:

— Чулков на связи!

И старший лейтенант сорвался с места и кинулся к танку.

Алексей Петрович, не отрываясь от бинокля, услыхал:

— Да! Понял! В нашу сторону? Это точно? Хорошо, встретим! А как же вы?

Между тем бронетранспортер, возглавляющий колонну, уже миновал мост. Вот он достиг развилки и повернул направо. За ним головная машина. У Алексея Петровича даже во рту пересохло, как только он понял, куда направляется колонна. А сзади уже звучали команды:

— Минометчики — к бою! Занять позиции!

— Артиллеристы — к бою!

И в это время со стороны Столбцов, окраина которых виднелась на взгорке, загрохотало. И грохот этот становился все гуще, все яростнее.

— Наши пошли! — воскликнул Завалишин, остановившись рядом с Задоновым. — Теперь закрутится.

— А что вам передал Чулков?

— У них заминка. Просит поддержать огнем.

— И что вы собираетесь делать? — спросил Алексей Петрович.

— Подождем колонну и врежем по ней.

— А если они начнут занимать позиции за оврагом?

— Так пока они начнут… Однако, не похоже…

— А наши что-то не движутся. Как встали на обочине, так и стоят…

— Колонну пропускают…

— Кажется, на передней машине что-то с мотором… Маскировка?

— Возможно.

Бронетранспортер въехал на мост через овраг.

— Ну что, товарищ подполковник? Покажем фрицам, где раки зимуют?

— Показывайте, лейтенант. Ни пуха вам, ни пера. Не буду вам мешать.

— Только вы куда-нибудь в сторонку, пожалуйста, передвиньтесь: пушки начнут палить — оглохнете. Да и мало ли что…

— В сторонку — это я могу, товарищ старший лейтенант. Мне бы норку поглубже, — засмеялся Алексей Петрович, не отрывая взгляда от моста, который миновали замыкающие колонну два чешских танка…

А за спиной лязгала сталь, раздавались команды, на опушку, ломая кустарник, выдвигались орудия, в стороне порыкивали танковые моторы.

Передвигаясь от дерева к дереву, Алексей Петрович занял наблюдательную позицию неподалеку от танка ИС, длинный ствол которого, увенчанный набалдашником, понюхав воздух влево-вправо, замер, и до Алексея Петровича донесся приглушенный голос командира танка:

— Осколочный! Дистанция… Прицел… Ждать команду!

В это время машины с власовцами, пропустив колонну, достигли шлагбаума и остановились. Вот из кабины передней кто-то соскочил на землю — похоже, капитан Сорванцов, — вот из кузова спрыгнуло еще человек пять-шесть, затем обе машины рванули вперед, послышались далекие выстрелы, одна из машин остановилась возле позиции зенитных орудий, с нее посыпались солдаты, другая понеслась через мост, прямо из ее кабины стрелял пулемет по мечущимся человеческим фигуркам на той стороне, — и у Алексея Петровича защемило сердце.

Между тем головной бронетранспортер и несколько машин уже миновали мост через овраг.

И тут же ударили наши пушки. А четыре «тридцатьчетверки» вырвались из лесу и устремились к мосту. На дороге началась настоящая кутерьма: одни машины уже горели, другие пытались развернуться, но дорога была слишком узкой, а кюветы по обе стороны дороги были такими глубокими, что никакая машина преодолеть их не могла. Из кузовов выпрыгивали солдаты, одни бежали к оврагу, пытаясь там найти спасение от рвущихся снарядов, другие в поле, а на дороге, в кюветах и около лежали те, кто никуда не успел.

Однако Алексей Петрович видел все это боковым зрением, неотрывно таращась в бинокль, пытаясь понять, что происходит на мосту. Ясно было одно, что неожиданности у бывшего капитана Сорванцова не получилось. Возможно, охрану моста насторожили звуки боя, доносящиеся с севера; возможно, их предупредили о том, что произошло в Сосновице. Во всяком случае, первая машина так и не достигла противоположного берега: встреченная огнем одного из зенитных орудий, она вспыхнула в каких-нибудь десяти-двадцати метрах от него, и лишь несколько человек успели спрыгнуть на мост и укрыться за стальными фермами.

Неожиданно ударила танковая пушка, так что у Алексея Петровича зазвенело в ушах, — и на насыпи у моста по ту сторону реки взметнулся куст дыма, пронизанный черными стрелами. Затем еще и еще. А «тридцатьчетверки» уже врезались в колонну машин, отбрасывая их в кюветы, сквозь грохот разрывов и стрельбу пушек то и дело прорывались пулеметные очереди. Вот вслед за передовой четверкой двинулись и другие танки, облепленные десантниками, а пушки продолжали бить по колонне и прикрывающим ее двум танкам, которые метались по хлебному полю, оставляя на нем безобразные борозды. Вспыхнул один танк, другой спрятался за него, прикрылся дымом. «Тридцатьчетверки» продолжали утюжить колонну уже за мостом через овраг. А у моста через Неман горел уже и второй грузовик, и что-то дымилось еще, перебегали с места на место люди, падали, вскакивали, снова бежали: похоже, там шел бой, и не шуточный.