Лев Демин - Хабаров. Амурский землепроходец

— А как же я... — невольно вырвалось у Хабарова.

— Понимаю, что тебя волнует, Ерофей Павлович. Каково будет твоё место при новой раскладке сил. Я оказался невольным свидетелем разговора Алексея Никитича Трубецкого и Акинфова перед нашим отъездом в Восточную Сибирь.

— Любопытно. О чём же шёл разговор?

— Приамурские земли предполагается выделить в самостоятельное воеводство. Воеводой должен предположительно стать князь Лобанов-Ростовский. А тебе быть при нём начальником вооружённых отрядов, правой рукой воеводы.

— А пока князь со своим воинством не осчастливит Амур своим присутствием?

— Главой вооружённых сил на Амуре остаёшься ты и, пока своего амурского воеводы нет, подчиняешься якутскому воеводе.

Тем временем, прибыв в Якутск, Акинфов занимался расследованием злоупотреблений Францбекова. В этом качестве Иван Павлович Акинфов носил официальное должностное звание государственного сыщика. Когда расследование всех злоупотреблений Францбекова будет завершено, Акинфов примет у прежнего воеводы дела и будет считать себя вступившим в должность воеводы.

Так как формирование и посылка на Амур большого войска затягивались, Трубецкой распорядился послать туда временно Дмитрия Ивановича Зиновьева, московского дворянина. Ему поручалось познакомиться с положением дел на месте и принять нужные решения до прихода на Амур главных сил.

Видя, что Ерофея Павловича серьёзно беспокоила его будущая судьба, Сабельников постарался переменить тему разговора.

— А пошто сия великая река Амуром прозывается? — спросил он Хабарова. — Туземное сие название?

Хабаров не сразу ответил на этот вопрос, призадумавшись.

— Как тебе сказать? Непросто на твой вопрос ответить.

— А ты и отвечай непросто. Кто же выдумал такое название великой реки — Амур? Какой умник?

— Есть много всяких догадок. Разные приамурские народы давали реке свои названия. Тунгусы называют реку Шилкор, Шилкир, Силкар, Сикир. Мы говорим по-своему, для нас удобнее называть её — Шилка. Сейчас именуем так один из амурских истоков.

— А ко всему Амуру сие имя не привилось?

— Выходит, так. Я слышал, что Иван Москвитин со своим отрядом не раз ходил по Охотскому морю. Он слыхивал от ламутов, что к югу в море впадает великая река Амур. Немного и не дошёл до сей реки Москвитин, однако ж сведения о той реке, по которой обитают гиляки, натки, собрал и привёз в Якутск. Мы слышали, что называют эту реку Мамур, Манглу, а для нас же она стала Амуром. Так проще произносить.

Не случайно Акинфов был назначен для расследования всех неблаговидных дел Францбекова. Последний мог соревноваться с целой вереницей воевод, отличавшихся мздоимством, казнокрадством, взяточничеством и самодурством. Иван Акинфов же представлял собой редкое исключение среди чиновных людей высокого ранга. Он пользовался репутацией человека честного, совершенно неподкупного, с возмущением вскрывавшего всякие проделки взяточников и расхитителей. Поэтому-то Сибирский приказ и поручил Акинфову распутывание самых сложных, кляузных дел, которыми грешили многие воеводы вроде Францбекова.

Начал свою деятельность в Якутске Акинфов с ревизии воеводской казны. Но, по сути дела, и ревизовать-то было нечего. Казна была пуста, растрачена. Акинфов не замедлил отправить в Сибирский приказ, в Москву, отписку: «В Якутске денег нисколько не заехал». Пользуясь своими правами государева сыщика, он учинил дотошный обыск в доме Францбекова. И обыск дал свои результаты, кои свидетельствовали о том, что воевода выступал в роли заимодавца и жадного ростовщика. Во время обыска здесь обнаружилось большое количество долговых расписок, так называемых кабальных записей. В числе наиболее крупных должников воеводы был Ерофей Павлович Хабаров. Его долги Францбекову исчислялись огромной по тому времени суммой — около семи тысяч рублей. Также в доме воеводы обнаружили большое количество соболиных шкурок.

— Что же это такое, воевода? — спросил Акинфов с укоризной Францбекова. — Тоже промыслом занимался? Не воеводское сие дело.

— Да нет же, батюшка. Шутить изволишь, — растерянно лепетал Францбеков. — Сие подарки за всякие мелкие услуги, кои оказывал моим людишкам. А часть шкурок прикупил на свои кровные денежки. Подарки родным хотел сделать.

— Так, так... — многозначительно произнёс Акинфов. — Подарки родным, говоришь? Широко развернулся.

Кроме кабальных записей Акинфов и его помощники обнаружили много и других долговых документов от разных лиц да ещё расписки на выдачу казённого имущества. Всё это вместе взятое превышало двенадцать тысяч семьсот рублей.

В своё оправдание Францбеков был вынужден написать челобитную в Сибирский приказ, в которой пытался хитрить и оправдываться. Оправдания получились неуклюжими и совсем не убедительными. В приказе им не очень поверили, и вернули только малую часть конфискованного — две тысячи рублей, а все меха занесли в казну и незамедлительно отправили в Москву. Лишился Францбеков обнаруженных у него в доме кабальных записей и наличных денег. Они стали достоянием казны для выплаты жалованья служилым людям и на текущие городские расходы.

Большой интерес Акинфова, вступившего в должность воеводы, вызвала экспедиция Хабарова, именно для ознакомления с его деятельностью он послал на Амур Сабельникова. Тот успел подружиться с Хабаровым, и, возвратившись в Якутск, подробно доложил о своих амурских впечатлениях новому воеводе. Впечатления были самые положительные.

Акинфов подробно расспрашивал каждого из казаков и промысловиков, вернувшихся с Амура. Не оставлял он своим вниманием и тунгусов, побывавших на этой реке. Однако расспросами воевода не удовлетворился, а решил послать к Хабарову ещё одного своего человека, Никиту Прокофьева.

— Возьмёшь трёх человек и отправишься к Ерофею Хабарову, — распорядился он.

— Дозволь спросить, что я должен делать у Хабарова? — спросил его Прокофьев.

— Многое, Никитушка. Узри своими глазами и доложи мне, каково состояние пути с Лены на Амур. Густо ли заселены его берега. Каково расстояние между поселениями. Как люди Хабарова справляются с преодолением водных путей. Сколько времени занимает весь путь по Амуру от истоков до устья. Коли сумеешь, составь чертёж — каково течение сей великой реки. Понятно тебе, Никитушка? Коли всё понятно, Бог тебе в помощь.

Отправившись в путь и выйдя из Лены в её правый приток Олёкму, Прокофьев смог убедиться, что здесь-то и начинается трудная часть пути. Как Олёкма, так и её приток Тугир были извилисты, порожисты, с частыми мелями и перекатами. В острожке на Тугирском волоке Прокофьева и его спутников встречал казачий десятник.