Виктор Мануйлов - Жернова. 1918-1953. В шаге от пропасти

— А что Конев и Буденный?

— Буденного мы не можем найти уже четвертый день, его штаб в Медыне, километрах в двухстах от фронта. Что касается Конева, то туда направлена комиссия ГКО во главе с Ворошиловым. Разбираются. Судя по всему, ему подыскивается замена. Сами понимаете…

— Понимаю. Думаю, что Западный и Резервный фронты надо объединить под единым командованием. Возможно, и Брянский тоже. Это первое. Второе — срочно готовить резервы для Можайской линии обороны. — Жуков выпрямился, пошевелил плечами. — Выделите мне двух-трех офицеров Генштаба для связи, хорошо знающих театр военных действий. Мне нужна машина с хорошей проходимостью. И человек десять охраны — мало ли что. Хорошо бы иметь радиостанцию, но это слишком громоздко.

— Машины и охрана уже вас ждут, — подхватил Шапошников. — Офицеры для связи — тоже. Что касается радиостанции, то с этим сложнее. Придется опираться на проводную связь.

— Что ж, поеду, посмотрю на месте. Лучше, как говорится, один раз увидеть, чем десять раз услышать, — без тени улыбки произнес Жуков. Пообещал: — Буду держать с вами связь. По возможности. — Тиснул руку Шапошникову и пошел вон из кабинета.

Шапошников смотрел ему вслед, пока за Жуковым не закрылась дверь. Затем достал из ящика стола порошки, высыпал в рот, налил в стакан воды, запил, поморщился и долго еще стоял перед картой, поглаживая рукой грудь под кителем, — там, где неровно, с перебоями билось его уставшее сердце.

Ах, если бы Сталин внимал его, Шапошникова, предупреждениям! Ведь ясно же было даже по тем отрывочным сведениям, что немцы применили свои излюбленные клещи, охватывая ими армии Западного фронта, сбившиеся на весьма ограниченном пространстве. Но Сталин верит не начальнику Генштаба и его выкладкам, а своей интуиции. Или бог знает, чему там еще. Правда, последние дни он все чаще стал советоваться, слушает внимательно, но мало что понимает в военном деле, и ему всякий раз приходится все разжевывать до мельчайших деталей, как какому-нибудь лейтенанту. Если дела пойдут и дальше таким же образом, беды не миновать. К тому же Сталин ложится поздно, почти под утро, и никто из руководства не ложится раньше его; встает он часа в два по полудни, не выспавшиеся люди вынуждены работать, собирать и осмысливать информацию, принимать решения и ждать, когда Сталин проснется, чтобы эти решения утвердить. Обстановка же на фронтах за это время успевает поменяться, данные оттуда устаревают, а новые поступят только к вечеру, в результате чего мы постоянно запаздываем в принятии ответных мер почти на сутки, потому что ни один вопрос без окончательного утверждения Верховным Главнокомандующим не решается. И ведь не скажешь ему: «Товарищ Сталин, ложитесь спать, как все нормальные люди, и начинайте рабочий день тоже, как все, тогда и решения будут приниматься вовремя».

Борис Михайлович прислушался к своему сердцу: оно иногда начинало упорно толкаться в ребра, о чем-то его предупреждая. Явно — ни о чем хорошем. Надо бы в отставку, но, опять же, Сталин даже слышать об этом не хочет, потому что ему как раз и нужен такой начальник Генштаба, который всегда бы держал руку под козырек.

Борис Михайлович горестно вздохнул и вернулся за свой рабочий стол: вздыхай не вздыхай, а дело прежде всего. Может, с приходом Жукова что-то поменяется решительным образом. Жуков получил неплохую практику под Ельней, хотя в своем рвении окружить немцев и подчинить себе свои же войска, потерявшие чувство ответственности и решительность в борьбе, часто переходил все допустимые нормы, расстреливая за малейшее нарушение дисциплины, за неисполнение его приказов как со стороны рядовых, так и командиров и комиссаров. То же самое он практиковал и в Ленинграде. А перед этим и на Халхин-Голе. Генштаб, разбирая его операции, высказывал довольно существенные замечания, в которых предъявлял генералу претензии к через чур жестким методам его руководства. Но Жуков, судя по всему, не склонен обращать внимание на эти претензии и продолжает в том же духе. Крутой мужик, ничего не скажешь. Хоть и Георгий, но далеко не святой… Впрочем, как ни крути, а в данных условиях только такой командующий и может навести порядок в войсках и заставить командиров всех степеней исполнять свой долг. В гражданскую войну только суровая дисциплина, устанавливаемая в Красной армии комиссарами и ревтрибуналами, плюс обещание райской жизни после победы над белыми, а более всего — заградотряды из китайцев, венгров, австрийцев и еще черт знает из кого помогли удержать армию от развала и добиться победы. А Жуков прошел именно такую школу.

Борис Михайлович вздохнул и придвинул к себе последние сводки с фронтов. Затем вызвал к себе начальника оперативного управления генерала Василевского.

— Прошу вас, Александр Михайлович, доложить, — указал на карту Шапошников, — что у нас новенького на Брянском фронте. Как далеко продвинулся Гудериан?

И Василевский принялся передвигать на большой карте флажки и таблички, обозначающие свои и немецкие армии, корпуса и дивизии, поясняя каждое перемещение флажка или таблички:

— Вторая танковая группа Гудериана продвинулись частью сил еще на несколько десятков километров в сторону Брянска с юга. Просматривается намерение фон Бока окружить войска Брянского фронта ударом с севера частью сил Третьей танковой группы. Основная часть танковых дивизий Гудериана движется в сторону Орла. Далее выход к Туле, чтобы, таким образом, обойти Москву с юга. Почти то же самое происходит в центре и на севере. Четвертая танковая группа, судя по всему, нацелена на Малоярославец. Что касается Третьей танковой группы, то ее задача состоит, судя по всему, в том, чтобы охватить Москву с севера. Правда, в центре значительная часть немецких войск все еще скована нашими армиями западнее Вязьмы. Положение наших армий в этом районе весьма неустойчиво. Если срочно не принять соответствующие меры, то им грозит окружение. Правда, командующий Западным фронтом генерал Конев уверяет, что он делает все возможное, чтобы остановить немцев фланговым ударом с северо-востока. Для этого туда перебрасываются резервы под командованием генерала Рокоссовского…

— А что у нас на южном и юго-западном направлениях? — спросил Шапошников.

— Что касается Южного и Юго-Западного фронтов, то обстановка там все более усложняется. Одессу удерживать мы явно уже не можем. Да в этом, Борис Михайлович, нет стратегической необходимости. Приморскую армию, как мне представляется, надо срочно перебрасывать в Крым, иначе удержать полуостров нам не удастся. К тому же создается явная угроза выхода противника к Дону в районе Ростова. На Миусском плацдарме идут тяжелые бои. Особой помощи войскам южных фронтов мы оказать явно не можем в связи с угрозой на Московском направлении…