Виктор Мануйлов - Жернова. 1918-1953. В шаге от пропасти

— Так точно, товарищ генерал-полковник! Товарищ маршал Тимошенко ждут вас в штабе фронта.

Двухэтажный корпус некогда барской усадьбы был выполнен в дорическом стиле: центральный портик поддерживали шесть белых колонн с пилястрами и строгими фризами. К парадному входу вела широкая лестница с мраморными перилами и каменными вазами, высокие массивные двери украшены замысловатой резьбой, венецианские окна с каменными карнизами и колоннами же во всю свою высоту создавали ощущение чего-то неземного, чего-то из далеких детских снов. А еще ухоженный парк с посыпанными желтым песком дорожками, подстриженные кусты и клумбы с яркими цветами, пруд с беседками и ажурными мостиками. Короче говоря, красота да и только. Эту красоту несколько портят выстроившиеся в ряд палатки батальона охраны штаба армии, машины и броневики, густая сеть столбов с натянутыми на них антеннами радиосвязи, зенитки. Правда, все это расположено под густыми кронами могучих лип и дубов и, к тому же, укрыто маскировочными сетями, так что с воздуха совершенно не заметно. Однако тревога у Ивана Степановича возникла: слишком ярким пятном выделялось здание штаба на фоне местности, и немцы наверняка к этому месту давно пригляделись.

Внутри хоромы тоже имели вид не менее благолепный: мрамор, ковры, гобелены, штучная мебель. В таких, можно сказать, райских условиях Иван Степанович жил в далекие двадцатые годы, когда был комиссаром штаба Дальфронта. Не одним же барам наслаждаться жизнью в подобных теремах, но и бывшим крестьянам тоже не во вред.

Маршал Тимошенко встретил генерал-полковника Конева, сидя за огромным столом. Привстал, протянул руку, сухо поздравил с новым званием и назначением. Был хмур и явно недоволен. Да и то сказать: с наркомов обороны скатиться до командующего фронтом — чего ж хорошего? А дальше куда? На армию? Это его-то, маршала?.. Впрочем, не он первый: маршал Кулик тоже командует армией. Всего-навсего. Так что… Но обидно же до слез — вот в чем штука. А самое главное — не за что. Теми силами и средствами, которые у него были, и сам Господь Бог не сможет сделать больше того, что сделал маршал Тимошенко. Попробуй-ка повоюй, если у тебя по всем направлениям одни сплошные нехватки: и в танках, и в артиллерии, и в боеприпасах, и в людях, и… Да что тут говорить! Сами бы попробовали…

В курс дела нового командующего вводил начальник штаба фронта генерал-лейтенант Соколовский, высокий, стройный, с волевыми чертами несколько грубоватого лица. Он водил указкой по карте, не заглядывая в блокнот, лежащий на краю огромного круглого стола, называл номера армий, фамилии командующих и начальников штабов, перечислял стоящие перед ними задачи, наличие бойцов и командиров, вооружение и прочее, и прочее… После этого Тимошенко написал на карте: «Фронт сдал» и расписался, поставив число, месяц и год. Конев в свою очередь написал: «Фронт принял» и добавил время: 19 часов 35 минут.

Вскоре Тимошенко уехал, и Конев вступил в должность.

Менять устоявшийся в штабе быт и порядок Иван Степанович не стал: здесь все было отлажено, каждый знал свое дело. Все, что оставалось на первых порах новому командующему, это продолжать наступление в полосах, отведенных армиям, осуществление контроля за исполнением утвержденных Ставкой планов. Ну и, само собой, отчетность перед Ставкой, то есть перед Шапошниковым и Сталиным. Однако у начштаба Соколовского поинтересовался:

— Не кажется ли тебе, Василий Данилович, что штаб фронта у немцев, как бельмо в глазу?

— Поначалу казалось, Иван Степанович. Да и маршал Тимошенко беспокоился. И фрицы иногда летают, интересуются, но мы по ним не стреляем: пусть думают, что здесь никого нет. Тем белее что тут все так тщательно замаскировано, что ничего, кроме самого здания, они увидеть не могут. А если учесть, что сами они рассчитывают захватить эти земли, то для них эта усадьба очень даже будет нелишней.

— А если они… это самое… как его?.. запеленговали радиостанцию? Что тогда?

— Не думаю, — ответил Соколовский вполне уверенно. — Наши радисты уверяют, что для этого надо иметь несколько специальных устройств в разных местах, чтобы по их пеленгам определить точку радиоизлучения. И даже не точку, а только район, в котором может находиться радиостанция. Вряд ли у них имеется столько таких устройств и возможность определить место расположения штаба фронта. Тем более предполагать, что он размещен в таком приметном месте.

И новый командующий фронтом, мало что понимающий в радиотехнике, как, впрочем, и его начальник штаба, успокоился.

Между тем армии Западного фронта продолжали наступать — каждая на своем участке. А в пределах армии — каждая дивизия на своем. Так и шло день за днем. Немцы за линией фронта шевелились, перемещая войска с одного участка на другой, но понять, чего ради и куда, было затруднительно. И все потому, что разведка, как фронтовая, так и всякая другая, работала из рук вон плохо, из разрозненных данных, трудно было сложить целостную картину, а давать в Генштаб непроверенные данные — себе дороже: скажут, что не успел занять должность, уже паникует. Тем более что каких-то особенных достижений в боевых действиях фронта — в сравнении с Тимошенко — заметно не было. А без них себя не зарекомендуешь соответствующим образом.

Из дневника фельдмаршала Федора фон Бока

15/9/41Кольцо вокруг противника, оказавшегося между внутренними крыльями групп армий «Центр» и «Юг», сомкнулось. Передовые части 1-й танковой группы (Клейст) установили контакт с танковой группой Гудериана на юге от Лохвицы. Так что стадию «Битвы за Киев» можно назвать чрезвычайно успешной. Но главные силы русской армии продолжают, как и раньше, удерживать свои позиции перед моим фронтом. Вопрос, сможем ли мы быстро их разбить и добиться победы над русскими до наступления зимы, остается открытым.

20/9/41Если наращивание сил на моем фронте будет продолжаться слишком долго, мне не удастся скрыть от противника факт подготовки к наступлению. В настоящее время я склоняюсь к тому, чтобы пойти на риск и атаковать противника, как только подойдут самые крупные и боеспособные соединения.

24–25/9/41Танковая группа Гудериана будет готова атаковать 30 сентября. Остальные армии и корпуса готовы выступить 2 октября.

Совершенно ясно, что русские отводят войска с моего фронта, чтобы укрепить свои северные и южные крылья. Так что мне пора выступать!

27–28/9/41Мои опасения, что враг может отступить, не подтвердились.

Разосланы последние приказы о наступлении. Правое крыло Гудериана медленно выдвигается на передовые позиции перед атакой. Противник продолжает выводить войска с моего фронта. Они отправятся под Ленинград или к Буденному.