Джеймс Пайк - В индейских прериях и тылах мятежников [Воспоминания техасского рейнджера и разведчика]

— Мы взяли шестифунтовую пушку, — так рассказывал он, — поставили ее в трехстах ярдах от укрепления, зарядили ее большим количеством пороха и цельным ядром, а затем установив дуло на высоте человеческой груди, выстрелили. Ядро пробило первую стену, пошло вниз, чиркнуло по земле, потом взмыло вверх, на мелкие клочья разорвало самый верхний тюк, затем снова пошло вниз, ударилось о воду в самой середине реки, взлетело вверх и врезалось в стоявший на противоположном берегу реки дом — насквозь прошило его и закончило свой путь на земле рядом с ним.

— Почему же офицеры не сделали это укрепление попрочнее? — спросил я.

— Ну, — сказал он, — меня это тоже заинтересовало, но полковник заявил, что оно не предназначено ни для того, чтобы держать осаду, ни для того, чтобы отразить артиллерию, а лишь как заслон от кавалерии янки, и что 4-й Огайский рыскает повсюду, и никто не знает, когда он здесь появится. Но пусть они только сунутся, мы готовы к встрече с ними.

Он был настолько откровенен, что даже нарисовал все эти укрепления на полу. Потом в комнату вошел капитан, который, я полагаю, был родственником Бибба. Он был очень любознателен и хотел узнать обо мне абсолютно все, добавив, что он надеется, что я не обижусь на него, поскольку эти «времена сейчас такие».

— Никоим образом, сэр, — таков был мой ответ, — ведь честному человеку нечего бояться, не так ли?

— Я не ошибаюсь, это мундир янки? — спросил он.

— Да.

— И почему вы его носите? — продолжал он.

— Потому, — отвечал я, — что там, где я был, другой носить было бы небезопасно.

— Где это? — полюбопытствовал он.

— У Шелбивилля.

— Как же вы попали сюда? И почему вы не своей командой? — был его следующий вопрос.

— При отступлении от Нэшвилла, я остался в одном доме, — спокойно сказал я, — Я не мог идти со всеми.

— Чей это был дом? — продолжал он.

— Человека по имени Батлер.

— Где же ваша лошадь? — полюбопытствовал он.

— Отдал товарищу, — сказал я, — потому что я боялся, что больше никогда не смогу ездить верхом.

— А куда сейчас идете?

— В свой полк.

— Какой полк?

— Рейнджеры Уортона.

— Как зовут вашего капитана? — поинтересовался он.

— Капитан Кук, — ответил я.

— А где вы жили в Техасе?

— В Вако, на Бразос-Ривер.

— Вот как! Я бывал там, а вы знаете доктора Тинсли?

— Да, сэр, — сказал я. — Он председатель комитета по бдительности графства Мак — Леннан.

Затем он задал мне кучу вопросов о графстве и его жителях и, наконец, полностью убедился в том, что со мной все в порядке, и что я хороший солдат. Затем он ушел, а спустя несколько минут за ним последовали закончившие свои дела капрал и сержант. Бибб сказал мне, что обед уже ждет нас, и ему все время казалось, что эти люди никогда не уйдут.

— И, тем не менее, — сказал он, — я бы никогда не пригласил их за стол, даже если бы они пробыли тут до утра.

Не сомневайтесь, читатель, я воздал должное этой сытной и обильной трапезе, ведь я не ел с тех пор, как покинул Фейетвилль в воскресенье утром, а сейчас был понедельник. После обеда я отправился в Декейтер, все еще следуя вдоль железной дороги. От встречавшихся по дороге домов — чтобы не быть замеченным — я держался как можно дальше, а когда появлялся поезд, я останавливался и ждал до тех пор, пока он не проедет, чтобы у его пассажиров не было никакой возможности ни остановить поезд, ни выстрелить в меня, ни сделать что-либо еще иное. Недалеко от первого железнодорожного моста, у болот возле станции И., я нашел лагерь 2-го Теннессийского. Я спокойно вошел в него и спросил полковника Янга, но мне сказали, что он сейчас за рекой, у Декейтера.

— Вы хотите его увидеть, сэр? — спросил майор.

— Да, сэр, — ответил я, — но я могу прийти снова, когда, как вы думаете, он вернется?

— Сегодня вечером, около десяти часов, — ответил майор.

— Тогда я зайду завтра утром, — сказал я, и уже собрался уходить.

В этот момент майор вдруг страшно разволновался, видимо, усомнившись во мне, но я сказал ему, что я собираюсь вернуться в свой, расквартированный в Коринфе, полк. Эти слова успокоили его, и он вошел в свою палатку, но внезапно, какой-то солдат крикнул мне:

— Эй, ты, почему ты в форме янки?

— Потому что я всегда люблю носить лучшее, что я могу достать, — ответил я и пошел дальше.

Остановить меня никто не пытался, но некоторые задавали мне вопросы. Уже на выходе из лагеря, кто-то окликнул меня и пожелал узнать, куда я иду. Я сказал ему на стоявший вдалеке дом и сказал, что я намерен переночевать там.

— Тебе лучше остаться с нами, — сказал он. — С нами тебе будет куда веселей.

— Нет, спасибо, — ответил я. — В последнее время я плохо себя чувствую, и когда есть возможность, всегда предпочитаю спать в доме.

— Что ж, тут вы, конечно, правы, сэр, — ответил он. — Если б мог, и сам поступил точно так же.

Я сказал хозяйке этого дома, что я заболел, и хотел бы немного полежать, и она позволила мне прилечь на стоявшую у очага кровать, я поспал немного, но когда в комнату вошли двое, сразу проснулся. Абсолютно не шевелясь, я незаметно рассматривал их, так как они еще меня не видели — будучи полностью накрытым одеялом, я притворялся, что крепко сплю. Они спрашивали обо мне и говорили, что они хотят побеседовать со мной. Женщина им указала на меня и ответила им, что я и есть тот солдат, который только что остановился у нее, и спросила, тот ли я человек, которого они ищут.

Они сказали, что, думают, что да, а потом спросили у нее: «Как я представился?», и она в общих чертах пересказала им ту историю, которую я поведал ей ранее. Один из них хотел немедленно разбудить меня, но другой сказал, что, пока они согреются, мне можно позволить немного поспать. Первый же, однако, не смог удержаться — он подошел, грубо потряс меня и сказал:

— Вставай, солдат, мы хотим поговорить с тобой.

В конце концов, я проснулся, и, не пытаясь встать, весьма недовольным от их вторжения тоном, спросил их, чего им надо. Они начали расспрашивать меня о том, кто я, куда направляюсь, из какого я полка, и так далее, на все эти вопросы я ответил быстро и осторожно. Немного помолчав, один подмигнул другому, а тот кивнул в ответ. Затем обращаясь ко мне, он сказал:

— Что ж, приятель, мы хотим, чтобы ты вместе с нами пошел в лагерь.

— Я уже был в вашем лагере, — сказал я, — и пришел сюда, чтобы переночевать здесь.

— И все-таки, — сказал он, — мы хотим, чтобы ты пошел с нами.

— Сегодня я туда не собираюсь, — ответил я.

— Нет, — продолжал он, — я думаю, тебе все же придется пойти.

Револьверов в их руках не было, и, не дав им времени на то, чтобы взять их, я — под одеялом — схватил свои, а затем, готовый стрелять, спрыгнул с кровати.

— А сейчас, — сказал я, — вон из этого дома и побыстрее, или я застрелю вас.