Андрей Караулов - Русский ад. Книга первая

Чубайса с детства тянуло к деньгам.

Пятнадцать-двадцать главных финансовых потоков в России: газ, нефть, металлы, лес, рыба… Если на них, на этих потоках, будут свои люди, одна семья, одна династия…все деньги страны — то ведь это и есть власть над страной, верно?

Более удачного исполнителя, чем Чубайс, было не найти: он работал как проклятый.

В рабочем кабинете Чубайса, в комнате отдыха, где собирались только его ближайшие помощники, висела огромная фотография «Битлз».

— Дай суке, дай!.. Лупи гада!

Тур метнулся к обрыву, но утонул в снегу.

— Ухо-о-дит, бл…

Грачев не договорил: вертолет министра обороны Российской Федерации резко развернулся к скалам.

Зверь всегда чувствует приближение смерти.

— Залег, сука… Вишь-ка, залег! Вертай взад!.. Вертай взад машину, майор!

Бить зверя с вертолета — феерическое наслаждение; министр обороны и его генералы расстреливали горных козлов из автоматов Калашникова.

— Сажай на склон! В снег давай… в снег… Клади машину, майор!

Барсуков развернулся спиной к окну.

Кровь, кишки, клочья шерсти… Настоящий генерал и на охоте чувствует себя полководцем.

— Куда ж на склон, Паша… это ж полностью бардак, ты ж не Дэвид Копперфилд, твою мать… чтоб в Ниагару сигать!

В отличие от министра обороны Российской Федерации комендант Кремля, генерал-лейтенант Михаил Иванович Барсуков ненавидел охоту.

— Слушай, а этот пацан привязанный сигает? Копперфилд этот? — заинтересовался Грачев. — А?

От министра обороны несло сапогами и водкой; когда Грачев наклонялся к нему, Барсуков задерживал дыхание, но это не спасало — от Павла Сергеевича всегда несло черт знает чем.

Барсуков не ответил. Он беспомощно смотрел куда-то на горы, на снег… Михаил Иванович так устал, что ничего не видел вокруг. Президент страны опять (в который уже раз!) приказал ему «прощупать десантника», а у Грачева, черт возьми, отпуск до первого ноября, значит, здесь, в Красной, придется сидеть недели две… — это жизнь, а?

— Паш, круто ведь, ну глянь, блин…

— Ла-а-дно те, майор у меня ас!

— Я что, бл, пропасть не видел?.. — нервничал Барсуков.

— А ты че видел-то, кроме Кремля? — усмехался Грачев.

Вертолет медленно спускался на склон.

— Давай, Ваня, давай! — заорал министр обороны. — На плацу его подхвачу! На плацу возьму суку! Ванька, вперед!..

Шеф-пилот Иван Шорохов расплылся в улыбке: командующий и сам орел, и полет у него орлиный!

Тур задрал морду — смотрел в небо. Люди слабее, чем тори, но у людей ружья.

— Су-ка-а! — завопил Грачев. — На, гад, возьми, возьми!..

Вертолет крутился в горах как сумасшедший, не понимая, что хотят от него эти люди.

Охота для Грачева была как сражение — ему не хватало крови. Без войны Павел Сергеевич был как сирота.

Тур упал на снег. Он, кажется, так и не понял, что его убили.

Тушу не взяли (вся в крови), оставили шакалам. Грачев торопился на танцы: в Красной Поляне, на том самом склоне, где стоит с конца прошлого века просторная деревенская изба, построенная для императора Николая Александровича Романова, расположилась — поблизости — турбаза Министерства обороны.

От скуки (отдых всегда скука) Павел Сергеевич заходил по вечерам на танцплощадку.

Офицерские жены не терялись:

— Разрешите пригласить, товарищ генерал армии?

— Разрешаю, — кивал Грачев, если женщина была в теле.

Танцевал он скверно, как умел.

И плевать, что где-то там, у батареи, прилип к лавке муж-подполковник, ногти кусает. Павел Сергеевич бывал так добр, что разрешал чужим женам иметь и фотку на память. Жалко, что ли?

Нет зверя страшнее взбесившейся овцы.

Барсуков не понимал, куда летит этот вертолет — куда и зачем?

Вокруг Грачева хлопотал Азат Казарович Ассатуров, мэр Адлера; Грачев любил Азата и всегда брал его с собой.

— Слышь, Казарович, у тебя фантазия есть?

Грачев сидел в кресле, закинув ноги на соседний ряд.

— Конечно, есть, — вздохнул Азат. — С моей работой, товарищ министр обороны, у меня че только нет… а фантазии этой… просто до хрена, я извиняюсь, Диснейленд отдыхает…

— Вот, — удовлетворенно кивнул Грачев, — это радует. А ты, Михал Иваныч, — он повернулся к коменданту Кремля, — на Памире водку пил?

— Где? — вздрогнул Барсуков.

— На Памире. Гора такая. Пил, спрашиваю?

— Скажи, Паша, а что, здесь, что ли… выпить нельзя?.. На хрена нам Памир?

— Во! — подскочил Грачев. — А ты метла, генерал! На горе возьмем и здесь тоже возьмем. Шорохов, помчались! Кружки тащи.

— А где Памир-то? — не понимал Барсуков.

— Майор, где тут Памир? А?.. Ты охренел?.. Какая Туркмения? Таджикистан? Погоди, а тут что? Я помню, что Кавказ, ты из меня дурака не делай! Какая Ушба? Такой не знаю! Ско-ка? Метров скока? Какие еще три часа, ты соображай! Во, это… что надо! Пять тыш-щ — хорошо! Поехали.

Летчики встрепенулись: министр определился и поставил боевую задачу.

— На Эльбрус идем, — радостно сообщил Грачев. — Ты ща шестьсот над уровнем моря. По чарке примем — и сразу вниз, греться. Баб привезут.

Девушек доставляли из Адлера. Адъютанты (один или двое) пропускали сначала их через себя, отбирая самых умелых, теплых и колоритных. Ну а потом — руководителе.

Лично министр. Такую «схему» придумала в свое время Екатерина Великая. У императрицы, говорят, была даже особо доверенная дама, некто Перекусихина; ей было торжественно даровано «право первой ночи» — с гренадерами.

Граф Орлов тоже прошел сначала через Перекусихину Министр обороны России всего лишь повторял опыт императорского двора.

— Какая разница, где напиться? — удивлялся Барсуков. — Объясни, командир?

Грачев мечтательно улыбнулся:

— Не понимаешь! Русскому человеку всегда подручная 49 радость нужна. Ты когда-нибудь портвейн крымский… пил?

— Кажется, да, — напряг лоб Барсуков.

— Кислиночку… помнишь? А?!

— Тебе, министр, не Памир, нет, тебе врач… нужен.

Психологическая помощь… на дому, на даче, в кабинете… Далее везде…

— Портит, портит власть людей… — Грачев мечтательно откинулся в кресле. — Ее ж… Массандру эту… если грамотно употребить, кислиночка всегда во рту остается… Закуски не надо. Выпил — и вроде как закусил…

— Ты это на Памире понял? А, командир?

— В Афгане, брат. Водка в горах не так идет, как у вас… на земле. Там, в горах, кислород другой. Аура другая.

— Тебе, чтоб нажраться, аура нужна?

— Дурак ты, Миша… — надул губы Грачев. — Я ж десантник, понял? Я впечатление ищу.

— И как?

— Скучно. Сейчас все скучно. Пил я намедни с немцем одним…

— С кем?

— Министр обороны. Ихний. Я когда третью бутылку «Столичной» вытащил, он мертвым притворился.

В глубине вертолета, у бака с горючим, сидели — плечом к плечу — офицеры в черной морской форме. Один из них, капитан первого ранга, держал на коленях небольшой кейс — ядерный чемоданчик.