Александр Филичкин - На подступах к Сталинграду

Вот только чем прикажете воевать, если каждый выскочил из машины лишь с тем, что было на нём? То есть с каской и рюкзаком за спиной, с одной винтовкой в руках да парой гранат, засунутых за широкий ремень. И это в том случае, если не потерял их во время бегства. К тому же простой пулей броню не пробьешь, а бросаться под танки, словно славяне, никто не хотел. Жизнь дороже, чем фюрер.

Первая «тридцатьчетвёрка» врезалась в головную машину. Опрокинула её, как пустую жестянку, и, скребя гусеницами жёсткую землю, развернулась на месте. Дала короткую очередь над головами мотострелков, лежавших в пыли, и покатилась назад. По дороге она давила тех фрицев, что не смогли убраться с пути.

Второй «Т-34» проделал то же, что первый. Только ему удалось раздавить всего две машины, набитые фашистами. Задняя часть колонны ехала навстречу советскому танку. Шоферы его сразу заметили и поняли, что им грозит. Дружно затормозили. С криками «Panzer!» выскочили из удобных кабин и брызнули в степь, как тараканы.

Услышав страшную новость, стрелки бросились к задним ботам. Давя и калеча друг друга, вылетали из кузовов. Упав на землю, вскакивали на ноги и бежали вслед за удирающими водителями.

Всё оружие и боеприпасы остались лежать в машинах. Те пушки, что были на буксире у последних грузовиков, тоже никто не успел отцепить. Так что от фашистской мотоколонны осталась только живая сила противника. Да и та далеко не в полном составе.

Около сотни фашистов погибли на месте. В полтора раза больше имели ранения. В основном травмы рук, ног и рёбер, а десяток неудачливых фрицев получили перелом позвоночника. Как бы то ни было, но почти двести шестьдесят мотострелков вышли из строя.

Ехавшая сзади командирская «таратайка» попала под широкие траки, как и все остальные машины. Лощёные офицеры выскочили из неё, как простые солдаты. Удрали в степь насколько смогли и попадали в серую пыль.

Закончив разгром, советские танки вернулись к маленькой рощице. Медленно съехали в широкую балку. Так же неспешно выбрались на противоположную сторону и укатили на запад. На броне «тридцатьчетвёрок» устроилось около двух десятков бойцов, вооружённых немецкими карабинами и пулемётами «MG 34».

В начале боя пехотинцы сидели в окопах, вырытых среди тонких деревьев, и наблюдали за обстановкой. Как только середина колонны фашистов оказалась напротив рощи, «тридцатьчетвёрки» вырвались из глубоких укрытий. Врезались в первые грузовики и начали крушить остальные машины.

Пользуясь суматохой, возникшей среди мотострелков, красноармейцы выскочили из траншей следом за танками. Пригибаясь, добрались до разбитых автомобилей, где добили оглушённых фашистов. Собрали оружие и консервы, что попались под руку, а ещё прихватили канистры с водой.

Так же скрытно вернулись в балку, лежавшую за маленькой рощицей, и нырнули за кромку обрыва. Оттуда солдаты смотрели на действия танков и ждали, когда те вернутся назад. Потом забрались на броню и поехали дальше.

Их малая группа получила приказ громить тыл фашистов, и бойцы выполняли его по мере своих незначительных сил. Насколько их хватит, красноармейцы, конечно, не знали, но делали всё, чтобы Родина смогла устоять в кровавой войне. Затем перейти в наступление и победить проклятого Гитлера.

Проследив за тем, как закончился бой «тридцатьчетвёрок» с фашистами, Павел понял, что фрицы застряли на просёлке надолго. Объехать фрицев на мотоцикле у них нет возможности. Если двигаться недалеко от дороги, то подстрелят из пулемёта, а если уйти в степь на несколько километров, то можно легко заблудиться. Ищи потом другой проезжий просёлок. Ещё неизвестно, когда сможешь найти тот, что идёт в нужном тебе направлении.

Возвращаться к развилке перед железной дорогой слишком долго и очень опасно. Неизвестно, кого встретишь там по пути. Скорее всего наткнёшься на другую колонну противника, и этим всё кончится. Не зная, что теперь предпринять, парень повернулся к сержанту и тихо спросил:

– Что теперь будем делать?

Олег поднял правую руку и задумчиво провёл ею по щетине, покрывшей давно небритые щёки. Немного подумал и предложил:

– Перед тем как выскочить на этот пригорок, мы миновали неглубокий овражек. Сейчас поедем к нему. Спрячем в нём мотоцикл, а потом пешком вернёмся сюда. Найдём такое местечко, чтобы нас не заметили немцы с дороги. Укроемся и будем ждать.

– Чего? – поинтересовался солдат.

– Пока фрицы придут в себя. Построятся в походный порядок и двинутся дальше. – Олег глянул на парня, который воевал меньше недели, и решил объяснить поподробнее: – Они ведь получили чёткий приказ выйти к какому-то месту, к такому-то сроку. Значит, должны прибыть туда кровь из носу, и как можно скорее. Иначе всем офицерам грозит наказание. Да и обычных стрелков могут отправить в штафбат. А там куда хуже, чем просто на фронте. Поэтому они не станут здесь долго сидеть. Соберут всё, что смогут найти, и двинутся в путь.

Всё вышло так, как сказал командир. Пока бойцы прятали мотоцикл в глубокой канаве. Пока укрывали его старым бреднем, что прихватили с собой из станицы. Пока возвращались к пригорку и, пригибаясь к земле, искали место для наблюдения, фрицы не сидели без дела.

Офицеры фашистов оправились от испуга, вызванного внезапной атакой. Начали отдавать команды и первым делом поставили часовых по периметру. Потом приказали стрелкам оказать помощь раненым.

Провели перекличку, уточнили потери и ужаснулись. Эти немцы прошли почти половину Европы, но такого с их батальоном ещё не случалось. Из восьми с половиной сотен стрелков больше чем четверть погибла и получила ранения, а с техникой вообще катастрофа. Уничтожен весь подвижной состав, и теперь придётся пешком идти к Сталинграду.

Затем одни рядовые собирали убитых. Таскали мёртвых «камрадов» в дубраву и клали на голую землю, рядом друг с другом. Рыть могилы им было некогда, но так всё же лучше, чем бросить возле дороги у всех на виду. Тем временем другие фрицы искали оружие и боеприпасы.

Уцелевшие в бойне водители возились с помятыми автомобилями. Осматривали те, что не сгорели дотла. При помощи здоровых солдат ворочали те, что опрокинулись набок, а поставив кабинами вверх, пытались их завести.

Как ни странно, одна из них заработала сразу. Ещё с пятью пришлось повозиться. Шофёры снимали какие-то части с одних грузовиков и ставили на другие. Меняли колёса, разбитые в щепки борта и рваные тенты.

К тому времени, когда солнце склонилось к закату, рачительные фашисты уже поставили в строй шесть «Опелей» и «Мерседесов». Это было всё, что удалось возродить из больше чем полусотни машин. Меньшая часть остального подвижного состава могла ещё пойти в капитальный ремонт, а большая лишь в переплавку.