Евгений Федоровский - Беллинсгаузен

Когда пойема возвращалась с уловом, у Айры были готовы стол и пиво. С радостной улыбкой она принимала гостей и спешила на помощь Эме и Уусталь управляться в разделкой рыбы. К ночи она возвращалась утомлённая, почти без сил, но при виде Фаддея усталость пропадала. Благодарная сызмальства, безотчётно добрая и чуткая, она улавливала малейшее беспокойство Фаддея, старалась не тревожить его, оказываться рядом, когда он хотел этого, и исчезать, если ему хотелось побыть одному.

Беда тянется долго, а счастье проносится, как падающая звезда. Ясным солнечным днём у Лахетагузе появился знакомый канонерский бот из Виртсу. Он привёз пакет с печатями и надписью: «Капитан-лейтенанту Беллинсгаузену. Вручить лично и срочно». Окаменела Айра, встревожились Рангопли, у Фаддея дрогнули пальцы, разрывавшие плотную бумагу. Глаза пробежали по строчкам приказа: явиться незамедлительно к командиру фрегата «Тихвинская Богородица» капитану I ранга Силину. Подписал Пётр Иванович Ханыков, но уже не как начальник Кронштадского порта, а как командующий эскадрой. Это означало, что флот готовился к военным действиям, — только где и с кем?

Собирались торопливо и бестолково. Всё валилось из рук. Айра, осунувшись и сразу постарев на несколько лет, никак не могла взять в толк, что любимый уезжает — надолго, быть может, навсегда. Она собиралась идти по дороге, которой на самом деле и не существовало. Всё был сон — неповторимый, божественный, но сон. Теперь наступало пробуждение. Она не хотела возвращаться к яви, лучше лечь к его ногам и не отпускать или поехать с ним, стать рабыней. Только примет ли её Фаддей в этом качестве? Нет, не примет. Он любил её такой, какой она была. Да и она не привыкла жить, сидя на чужих коленях. Но когда он уже занёс ногу, чтобы вступить в шлюпку, она упала к его стопам и зарыдала как по умершему.

Долгожители Пруссии, Польши, Прибалтики не помнили зимы более слякотной, уродливо-капризной, бессолнечной, чем зима 1806—1807 года. Лили дожди, сыпал мокрый снег, дули сырые ветры, с похолоданием зашумели метели. В грязи и сугробах увязли экипажи, пушечные лафеты, солдатские сапоги. В эту зиму, как и в прошлую, Бонапарт со своими верными маршалами бил поодиночке участников союзной коалиции [21] После разгрома Австрии Наполеон объединил шестнадцать приграничных с Францией немецких княжеств в Рейнский союз, на престол Неаполитанского королевства посадил брата Жозефа, королём Голландии сделал второго брата — Людовика. Прусский король Фридрих-Вильгельм III потребовал отвести войска за Рейн. Бонапарт отказался. Всё это побудило европейские державы объединиться в четвёртую по счёту коалицию, куда вошли Россия, Англия, Швеция и Пруссия. . При Йене и Ауэрштедте он разгромил пруссаков и занял Берлин. Отсюда двинулся навстречу корпусу Леонтия Леонтьевича Беннигсена, нанёс удар у Пултуска, затем выиграл битву под Эйлау, в которой погибли 26 тысяч русских солдат. «Чёрт знает, какие тучи ядер пролетали, гудели, сыпались, прыгали вокруг меня, рыли во всех направлениях сомкнутые громады войск наших и какие тучи гранат лопались над головою моею и под ногами моими!» — вспоминал участник этого сражения Денис Давыдов.

Наполеон хотел вынудить императора Александра смириться с волей Франции. «Я считаю, что альянс с Россией был бы очень выгодным, если бы она не была столь своенравной и если бы молено было хоть в чём-то положиться на этот двор», — писал он Талейрану.

Летом, точнее 14 июня 1807 года, Наполеон окончательно добил Беннигсена в битве под Фридландом, занял последнюю прусскую крепость Кёнигсберг. Александру I ничего не осталось, как пойти на переговоры. Находясь в Мемеле у прусского короля, Александр I послал начальника одной из дивизий князя Лобанова-Ростовского к императору французов с наказом: «Скажите Наполеону, что союз между Францией и Россией был предметом моих желаний и что я уверен, что он один может обеспечить счастие и спокойствие на земле. Совершенно новая система должна заменить существовавшую доселе, и я льщу себя надеждой, что мы быстро поладим с императором Наполеоном, так как будем договариваться без посредников. Прочный мир может быть заключён между нами в несколько дней!..»

Бонапарт любезно принял Лобанова, оставил обедать, а потом, указав на реку Вислу на карте, сказал: «Вот раздел между нашими двумя империями. Ваш повелитель должен властвовать с одной стороны, я с другой». Он послал своих сапёров на реку Неман, которые построили два плавучих павильона, похожих на купальни. Один большой, другой поменьше. На большем, со стороны, обращённой к правому берегу, означили зелёную литеру «А», а на том, что глядел в сторону левобережья, — литеру «N».

Утром 25 июня 1807 года царь Александр I и прусский король Фридрих-Вильгельм в сопровождении нескольких генералов и адъютантов выехали из городка Тильзита. У одинокой мызы король со штабом спешились и стали ждать возвращения своего союзника. Александр со свитой двинулся дальше к Неману, разделявшему тогда Россию и Пруссию. Высокий, стройный Александр в парадном мундире Преображенского полка, в шляпе с большим плюмажем, тесных лосинах, начищенных ботфортах вместе с братом Константином, генералом Беннигсеном, министром иностранных дел бароном Будбергом и двумя генерал-адъютантами подошёл к небольшой барке с французскими гребцами, увидел широкий плот посреди реки. Он, наследственный монарх, государь по крови, повелитель милостью Божьей, перед встречей с императором французов — узурпатором и выскочкой — старался казаться спокойным, не выказывал уязвлённого самолюбия.

До русского берега донёсся гул: это французские солдаты Старой гвардии приветствовали своего кумира. Наполеон скакал впереди разряженной свиты. Александр и приближённые расселись по местам, гребцы взмахнули вёслами. Обе барки причалили почти одновременно, но нескольких секунд хватило Наполеону, чтобы пересечь плот и подать руку Александру, помогая ему сойти с барки. Обнявшись, они вошли в малый павильон. Свитские остались на плоту — русские и французы, — знакомясь и разговаривая между собою.

Через два часа беседы с глазу на глаз императоры вышли, весьма довольные друг другом. Царь сел в свою лодку, на берегу ему подвели коня, и он поскакал к поджидавшему его на мызе прусскому королю.

Вместе с другими русскими генералами в свите Александра находился атаман Войска Донского Матвей Иванович Платов. Во время первой встречи, когда царь представлял их, Наполеон только бросил на него быстрый взгляд и стремительно прошёл мимо, не сказав ни единого слова приветствия.

— Не знаю, отчего я таким страшным показался императору, вроде ничем не разнюсь от других людей, — притворно недоумевал атаман, хотя знал, что его донцы доставляли немало хлопот французам.