Фредерик Бриттен Остин - Наполеон

Трудно было Кемпбеллу сохранить спокойствие в бурном море всевозможных эмоций, но здравый смысл и чувство долга по отношению к лорду Каслри взяли своё. Он знал, что должен спешить на корабль и разрабатывать планы преследования. Но именно сейчас он уверился в том, что каким-то чудом завоевал расположение самой прекрасной, самой волнующей женщины. Конечно, она могла — ему не хотелось думать, что это так, — разыграть всю сцену, как тогда, на балу, чтобы удалить его с острова, пока Наполеон готовил побег. Но теперь вроде бы в этом не было никакой необходимости. Что ж, если ещё раз представится возможность, то тогда никто и ничто не сможет встать между ними. Решено, он обнимет и поцелует Полину. Это будет приятным и в то же время триумфальным завершением его одиозной миссии, а также своего рода местью Наполеону за всё его пренебрежение и причинённые неприятности.

Она вернулась, держа в руках поднос с чашечками для кофе. Он заметил её светло-зелёное платье и цветок в волосах. И это всё для него одного, подумал он радостно.

— Куда вы поедете, Нил? Полагаю, в Неаполь?

— Пока не знаю.

— Но если Наполеон направился в Неаполь?..

— Я уже не уверен в этом, — отрезал он. Идиллия потихоньку утрачивала краски.

Полина зашла слишком далеко. «Она хочет внушить мне мысль о Неаполе», — подумал полковник.

— Что заставляет вас думать, что он направился в Неаполь?

— Вы, Нил. Вы сами это сказали. Я-то не знаю ничего. Если поедете в Неаполь или Ливорно, может, передадите письмо моему мужу? Я думаю, он сейчас в Ливорно. Понятия не имею, что делать.

Она стала сокрушаться, какая жестокая доля выпала ей как жене и почему она убежала от всего этого, чтобы укрыться под крылом брата. Полковнику показалось, что она сейчас заплачет. Он посоветовал ей пока оставаться на острове и не возвращаться к своему мужу, жестокому князю Боргезе.

— Думаю, вы правы, Нил, — произнесла она. — Но, надеюсь, письмо ему вы отвезёте?

— С удовольствием. Но может так случиться, что в Италию я не попаду.

Полина была не такой уж талантливой актрисой, поэтому тень разочарования пробежала по её лицу.

— Тогда куда же вы поедете?

— Во Францию, наверно, — твёрдым голосом произнёс он.

Хорошо, что Полина в этот момент ставила чашки на поднос и полковник не мог видеть её лица!

— Но я думала, вы говорили про Неаполь, — сказала она.

— А я думал, вы говорили про Францию, Полина.

— Я же сказала вам, я ничего не знаю.

— Вы в этом уверены?

Чувство Долга одерживало победу над Любовью, и Полина поняла это. Всего лишь несколько минут назад этот человек был у её ног, а теперь он опять полон подозрительности и злобы. Нужно было что-то делать. Пройдя через комнату походкой богини и взяв его руки, она склонилась перед ним на колени:

— О, Нил, неужели вы мне не верите?

Взгляд полковника оставался суровым.

— Что вы сказали капитану Ади?

— Капитану Ади? — В изумлении она подняла на него глаза.

— По поводу лета. И поводу Марчианы.

Она громко рассмеялась:

— Ах да, этот милый капитан. Он мил, он очень мил. Но он не такой красивый, как вы, дорогой Нил.

Однако допрос продолжался.

— Вы сказали ему неправду.

— Ну что вы, Нил. Я сказала правду. Я сама писала письмо под диктовку Наполеона относительно приготовлений к лету. Где устроить ночлег, где кухню и всё такое...

— Почему же вам сейчас так весело?

«Попалась», — подумал полковник. То же самое подумала Полина.

— Ну разве не смешно сейчас думать о планах Наполеона на лето? Смешно и печально одновременно. — Она глубоко вздохнула.

Но это прозвучало неубедительно. Полковник с силой сжал её руки, причинив боль.

— Куда уехал Наполеон? — грубо спросил он.

— Нил, вы делаете мне больно.

Он продолжал сжимать её руки с прежней силой. У него появилось восхитительное ощущение собственной силы, и ему очень захотелось хорошенько встряхнуть её. Княгиня уже жалела о том, что начала этот разговор.

Он оказался не таким уж болваном. И потом, никто с ней так жестоко не обращался.

— Он уехал во Францию, да? — гневно спросил он.

— Клянусь вам, он ничего мне не сказал. Вы так жестоки, Нил. Отпустите меня! — с внезапной яростью, властно закричала она.

Он сделал так, как она хотела. Противники заняли исходные позиции. Грудь её вздымалась, кисти рук занемели, и она судорожно растирала их. У неё возникло сильное желание покинуть поле боя. Что за унижение — быть избитой и покалеченной этим дураком! Но и у неё было чувство Долга. И оно говорило, что полковника нужно задержать как можно дольше, чтобы корабль уплыл без него. Тогда она посмеётся! И она пошла с козыря. Внешне успокоившись и приняв трогательное и обиженное выражение лица, она положила руку к нему на колено и сладко промолвила:

— Я знаю, Нил, вы ревнуете меня к капитану, правда? Не нужно этого делать. Но должна вам сказать, я тоже ревнива. Зачем вы ездили в Ливорно?

— Я уже говорил вам, Полина. Я ездил в Лукку, на водный курорт.

— И также во Флоренцию?

— Ну да. Я ездил во Флоренцию. У меня там были кое-какие дела.

Княгиня вздохнула:

— Говорят, что у вас там женщина?

— Разумеется, у меня есть там друзья, — натянуто ответил полковник.

— Если бы вы не покинули остров, вы могли бы остановить Наполеона. Он всегда прислушивался к вашим советам, я знаю.

Она была уверена, что сейчас насмехаться над ним не следует.

— Что бы я мог сделать? Меня бы арестовали.

— Нет, нет. Наполеон бы вас не тронул. Он не хотел ссориться с англичанами. Конечно, если бы вы были здесь, он бы не уехал...

— Вы говорите ерунду, — со злостью проговорил полковник. Всё это точь-в-точь было похоже на его собственные соображения.

— Бедный Нил, интересно, что напишут о вас в книгах по истории. Напишут ли, что, когда Наполеон бежал с острова, британский уполномоченный находился в объятиях мадам...

— Полина, это неправда! Вы не должны говорить такие вещи!

— Я не буду говорить, Нил. Не бойтесь. — Она встала, высвободив руку. — Но будут говорить другие.

Она двинулась прочь. Вскочив с места, он бросился за ней, объятый противоречивыми чувствами. Больше так продолжаться не могло.

— Полина, вы отлично знаете, что заставило меня поехать в Лукку. Я поехал ради вас!

Ну вот. Наконец-то всё вышло наружу. Он надеялся, что она будет тронута его признанием и скажет, почему не приехала к нему.

Но Полина смотрела на него так, будто он сошёл с ума.

— Ради меня? Что это значит, сэр Нил?

Полковник начал заикаться от волнения:

— Я думал... я думал, вы приедете в Лукку. Вы дали мне понять на балу... Разве не помните, Полина?

— Я не помню ничего, — она гордо вскинула голову. — И если вы намекаете, полковник, что я, урождённая Бонапарт, а в замужестве Боргезе, договорилась с английским шпионом встретиться с ним в каком-то итальянском городке, то вам лучше навсегда забыть об этом!