Фредерик Бриттен Остин - Наполеон

Генералы забыли о плохом настроении, их уныние как рукой сняло. Он смог взволновать их, воодушевить на завтрашний бой. С артиллерией или без неё, но они будут атаковать!

Близилась полночь, когда совет закончился и он в полной темноте поехал по направлению к Лезеньо.

Поднявшись на рассвете, он снова отправился на высоты Сан-Паоло и принялся всматриваться во вражеские позиции за Курсальей. Ожеро подъехал сюда одновременно с ним. В подзорную трубу Бонапарт разглядывал великолепные пьемонтские батареи. За ночь неприятель разрушил все мосты, включая и те два, которые находились перед Сан-Микеле. Река по-прежнему стояла выше обычного.

Только на крайнем левом фланге бригада Гюйо сохраняла контроль над хлипким пешеходным мостиком.

— Так вот вы где, генерал, — резко сказал Ожеро. Его тон граничил с грубостью. — Теперь вы сами видите, что без артиллерии нам не справиться. Придётся ждать орудий, нравится это нам или нет, иначе войска не двинутся с места. Мои бедолаги отказываются и пальцем пошевелить, пока их не накормят. И я не осуждаю их! Атаковать сегодня — это полное безумие.

Он и сам видел, что безумие. Но эта беспомощность, ставившая под угрозу всё его будущее, приводила Бонапарта в ярость. Неужели он никогда не выберется из этих проклятых предгорий? Однако форсировать реку без мостов и предварительной артиллерийской подготовки было невозможно. Придётся ждать орудия. Он уже приказал собрать все пушки в Лезеньо, но их не могли доставить туда раньше завтрашнего утра. Завтра! Ещё один день потерян! Нет, быстро подумал он, надо превратить неудачу в выигрыш. Он прикажет Массена продвинуться справа, перейти Танаро по ближайшему мосту, подтянет Лагарпа и сделает завтрашнюю победу более полной.

Он повернулся к Ожеро и решительно сказал:

— Хорошо, генерал! Завтра вы будете наступать с артиллерией. Приказ об этом вы получите из Лезеньо. Но времени мы не потеряем. Завтра я либо вытесню противника широким обходным манёвром, либо уничтожу его, если он останется на прежних позициях.

Ожеро не должен был догадываться об охватившей командующего тревоге. Бонапарт не имел права позволить, чтобы эта тревога овладела его разумом и помешала подготовке операций, которые обеспечат завтрашний успех. Ещё никогда в жизни он не оказывался в таком одиночестве. За исключением адъютантов, в этой армии у него не было ни одного друга. Банда изголодавшихся разбойников насмехалась над ним, считала его безрассудным и неопытным выскочкой, ввергнувшим их в авантюру, издевалась над его молодостью. Даже стихии ополчились против него. Он с жаром поклялся себе, что добудет победу — победу, от которой зависит его будущее. Он ещё покажет этим смеющимся и не верящим в него генералам. Он докажет это и Жозефине, казавшейся такой далёкой в своём Париже, Жозефине, которая тоже ещё не верила в него!

На рассвете он ездил смотреть, как стрелки перебирались через Курсалью, уровень которой со вчерашнего дня сильно упал. С противоположного берега не донеслось ни выстрела, хотя Колли, конечно, по-прежнему стоял на Ла Бикокке и в Сан-Микеле. Затем он возвратился в штаб-квартиру, располагавшуюся в Лезеньо. В половине восьмого утра обычный крестьянский дом наполнился офицерами и ординарцами. Солнце проглядывало и вновь пряталось за облака, бежавшие по апрельскому небу. Погода определённо улучшалась. Прибыла артиллерия. Гаубичная батарея занимала всю деревенскую улицу. Усталые пушкари чистили стволы орудий. Прискакал и старик Стенжель. Несмотря на жалкий вид его кавалерии, она могла отрезать дорогу на Турин, сделав победу окончательной. Теперь Колли попался в его когти. Сегодня пьемонтцы будут вдребезги разбиты. Им не удрать.

Массена, чуть позади которого должен был следовать Лагарп, предстояло форсировать Танаро и широким обходным манёвром охватить деревню справа. Ожеро, солдаты которого были обеспечены лестницами, должен был снова перейти реку и атаковать Ла Бикокку. Серюрье предстояло двигаться на Сан-Микеле левее, через Торре. Вчерашнее позорное бегство его дивизии станет только «прелюдией к победе». За ночь Бонапарт много написал ему, желая показать свою власть и предлагая на этот раз взять «блистательный реванш». Угрюмый, суровый, иногда слишком методичный вояка — конечно, этот старый генерал приложит все усилия, чтобы смыть мучительный позор; особенно после столь ловкого напоминания о конфузе. Все войска пришли в движение. Теперь Бонапарту не оставалось ничего иного, как ждать первых сообщений.

Вскоре, торопясь, вошёл Бертье — маленький, квадратный, в слишком роскошном мундире — и сообщил то; во что ещё сам не мог поверить:

— Генерал, пьемонтцы снова ушли! И Серюрье, и Ожеро докладывают, что ни в Сан-Микеле, ни на Бикокке нет и признаков врага!

Проклятье! Колли, конечно, был мастером по части отступлений. Как ловко он выскользнул из сдавивших его клещей! Но куда он ушёл? Возможно, на северо-запад, на какие-нибудь позиции возле Карру, прикрывавшего дорогу на Турин. Если он решился бросить Мондови на произвол судьбы, то, значит, полностью или частично очистил его склады. Тогда у французов будет немного времени, чтобы перехватить хотя бы несколько обозов. Он кликнул секретарей и продиктовал приказ Серюрье двигаться прямо на Мондови и заставить крепость сдаться. Другой приказ он отправил Массена: идти вперёд по направлению к Карру в поисках неприятеля и немедленно доложить, как только враг будет обнаружен. До тех пор, пока Бонапарт точно не узнает, где находится Колли, он не будет менять позиции и останется здесь. Досадно. Даже более чем досадно! Он беспокойно метался по комнате: Если бы только у него была быстрая и предприимчивая кавалерия!

Через полчаса галопом прискакал другой штабной офицер и сообщил, что Колли не отступал на Карру. Он вывел свои войска прямо на запад и, по-прежнему прикрывая Мондови, собирался занять позиции на высотах перед ней — последних горных отрогах перед равниной. Как заявил офицер, пьемонтцы ещё не пришли в себя после отступления и только собираются расположиться на этих высотах. Если бы он мог действовать достаточно быстро, то захватил бы их врасплох! Волнение охватило его. За ними! За ними! Серюрье и Ожеро должны как можно скорее двинуться прямо вперёд и начать атаку сразу же, как только встретят врага. Массена должен круто повернуть к Бриалье на левом фланге пьемонтцев.

Он искал на карте командную высоту, с которой мог бы руководить сражением, нашёл её, попросил подать лошадь, созвал адъютантов и эскорт и наспех дал несколько последних инструкций начальнику штаба. Бертье он оставил в Лезеньо.

Галопом он помчался из этой бедной деревушки, перебрался через Курсалью по шаткому мостику, который передовые отряды навели наспех в то утро, и направился вверх через плато Ла Бикокка, на котором ещё тлели бивачные костры противника. Если бы успеть захватить Колли до того, как медлительные пьемонтцы займут оборонительные позиции! Но едва ли это удастся... Далеко впереди слева слышался слабый треск одиночных выстрелов. Затем от деревни Вико, церковь которой вздымалась над этими нагорьями, внезапно донёсся шум боя.