Станислав Десятсков - Когда уходит земной полубог

— Пришёл в себя, Корнев? Молодец! А я думал, конец тебе — ведь три дня бредил.

И пока Роман пил крепкий куриный бульон, Румянцев сообщил ему, что засада, когда он прискакал в лес, уже исчезла, поручика он схоронил по христианскому обычаю на кладбище в Эренберге, а в замке, с помощью немалой мзды, спроведал, что беглеца-царевича под великим конвоем ещё ночью вывезли из Тироля в Неаполь.

— Спешу сейчас к государю с докладом, и, думаю, пошлёт он меня за беглецом дале в Италию! — объявил отважный гвардеец своим спутникам и добавил не без гордости: — А всё же мы выполнили государев указ, господа! Так и сообщу Петру Алексеевичу. — И уже с порога сказал: — Ты, Корнев, лежи, выздоравливай. Я уже заплатил хозяину за твой полный пансион, да и Савёлов за тобой присмотрит. А царевичу, будьте покойны, от меня не уйти!

Когда Роман выздоровел, Савёлов под великим секретом сказал ему, что Сашка Румянцев сумел подкупить даже секретаря имперской тайной канцелярии господина Кейля. И Роман почему-то с невольной досадой подумал, что царевичу, пожалуй, и впрямь не уйти от лихого гвардейца.

— Обложили беднягу, как медведя в берлоге! — пожалел он раба божьего Алексея.

Что касается его самого, то тайная служба ему осточертела и хотелось одного: домой, в Россию! Но так же, как трудно было попасть на эту службу, так же трудно было с ней и расстаться. В этом Роман убедился, получив новое царское поручение.

— Сведения верные? — Барон Герц зыркнул в сторону Понятовского налитым кровью глазом.

— Столь же точные, как и то, что я стою перед вами! — не без насмешки ответил спесивый поляк и невозмутимо подошёл к горевшему камину погреть руки, окоченевшие от январской стужи.

Станислав Понятовский мог позволить себе такую независимость даже в отношении первого министра Швеции. Ведь за его спиной стоял сам король Карл XII, которому он, Понятовский, спас жизнь под Полтавой. А сколько потом услуг он оказал королю в Константинополе, где сумел убедить турок выступить против России. Неудивительно, что Карл XII после этого зачислил Понятовского на шведскую службу и дал ему генеральский чин — ведь во всей Европе не сыскать такой ищейки в тайных международных делах, как пан Станислав. Наслаждаясь теплом камина, Понятовский поглядывал в сторону разволновавшегося барона.

«Беглый царевич — это, конечно, первостатейная новость сразу решил барон, выслушав доклад Понятовского. — Если царского наследника залучить в Швецию — какой козырь на переговорах с русскими! Царь Пётр наверняка отдаст за сына Эстляндию с Лифляндией в придачу! — Герц в уме уже лихорадочно переставлял фигуры на дипломатической шахматной доске. — Впрочем, можно ли доверять этому поляку? Ведь его, по слухам, уже покупали и французы, и турки!» Сам иноземец на шведской службе, барон не доверял другим иноземцам.

— Это точно? — ещё раз переспросил он.

Понятовский усмехнулся:

— Я сам слышал от графа де Мара в Амстердаме, что царь отправляет в Вену целое посольство во главе с Толстым — требовать выдачи царевича. Граф де Мар клялся мне в том честью! — Произнося слово «честь», Понятовский глянул на барона с чисто шляхетским гонором.

— Откуда у вашего якобита такие сведения? — всё ещё сомневался Герц.

— Как будто вы не знаете, что царский лейб-медик Арескин такой же пламенный якобит, как и граф де Мар. А у господ якобитов секретов друг от друга нет. К тому же о беглом царевиче ныне толкуют во всех кофейнях Амстердама. Так что можете не сомневаться — царевич во владениях Габсбургов, бежал под высокое покровительство свояка-императора.

— Но император сейчас воюет с турком и вряд ли заступится за царевича. Для него ещё одна война — с Россией — смертельно опасна. Русское войско стоит в Мекленбурге и Польше, а оттуда через Силезию и Моравию до Вены всего пятнадцать солдатских переходов! — вслух рассуждал Герц.

— Двадцать переходов, барон, двадцать! — как генерал, Станислав Понятовский любил точность.

— Какая разница! — Герца уже нельзя было остановить. — Главное, если царевич лишится защиты императора, он будет готов бежать куда угодно, даже к нам, в Швецию.

— Бежать к открытому неприятелю? Но это же прямая измена! Вряд ли даже этот дурак Алексей решится на такое! — Понятовский покачал головой.

— Да ему деваться будет больше некуда! Я знаю этих упрямцев. Изменив в малом, изменят и в большом! — Герц твёрдо стоял на своём.

— Одного я не пойму, барон. Ведь вы собираетесь открыть с русскими мирный конгресс на Аландах? К чему вам беглый царевич? — удивился Понятовский.

Герц хитро глянул своим страшным глазом на поляка и неожиданно предложил:

— Сыграем в шахматы, генерал. А тем временем нам принесут кофе или чего-нибудь покрепче.

— Я бы предпочёл горячий грог! Чёртова непогода! — Понятовский с видимой неохотой присел к шахматному столику.

Он знал, что барон великий мастер играть в шахматы, — а кому хочется проигрывать?!

— Видите ли, генерал, вот я сейчас вынуждаю вас съесть мою пешку, зато потом объявлю шах и мат вашему королю. Так и с царевичем. Я заставлю русских дипломатов на Аландах, Остермана и Брюса, проглотить великолепную наживку: царевич у нас в Стокгольме! А затем объявлю шах, как и вам сейчас, генерал: потребую за возврат Алексея королевские города Ригу, Ревель, а может, и Выборг. И, получив эти города, после мата оставлю царю один Петербург с невскими болотами. Пётр всё одно будет доволен — ведь мы вернём ему сына. Словом, отдав пешку — царевича, мы получим превосходную позицию и выиграем всю партию. В шахматах это называется «королевский гамбит». Кстати, вам мат, генерал!

Герц не без удовольствия потягивал крепкий яванский кофе, насмешливо поглядывая на рассерженного Понятовского.

— Не думаю, чтобы король принял ваш план! — Генерал и не думал скрывать своё недовольство от поражения. Понятовский не любил проигрывать и в малом. — Наш славный король Карл XII воюет как настоящий рыцарь! И он не любит играть в дипломатические игры.

— А что здесь такого? — удивился барон. — Ведь мы не собираемся похищать Алексея. Напротив, мы предложим царевичу убежище. Это вполне в рыцарском характере нашего короля!

«Чёртов голштинец! Недаром в Стокгольме его за изворотливость прозвали королевским угрём!» — подумал Понятовский не без восхищения талантами своего партнёра по шахматам. Но наружно он ничем себя не выдал, осушил чашу горячего грога, спросил сдержанно:

— И кто же отправится к царевичу с таким неслыханным предложением?

Барон усмехнулся:

— Вы, мой генерал, вы! И смею заверить, в случае удачи получите за беглого царевича гораздо более, чем за все сведения о расположении датских, прусских или Ганноверских войск! — И чтобы у Понятовского не оставалось никаких сомнений, Герц решительно поднялся, смахнув шахматы в ящик. — Сегодня же скачем, генерал в Лунд, в королевскую ставку. Думаю, его величество сразу же даст нам своё согласие!