Александр Сегень - Тимур. Тамерлан

Несчастных жителей Балха постигла участь обитателей многих других городов, захваченных Тамерланом. Тысячи были погублены им безвинно, построенную Хуссейном крепость он развалил до основанья, и тогда собрал большой курултай, то бишь съезд всех правителей и военачальников областей, и на том курултае Тамерлан был назван государем Мавераннахра, имеющим право самому назначать себе ханов, ибо ханом он быть не мог, не будучи прямым потомком Чингисхана. Вернувшись в Самарканд, Тамерлан принялся делать то, в чём ещё недавно гневно обвинял Хуссейна, а именно — строить большую крепость. Ханом он назначил Суюргатмыша, чагатая из чингисидов, но сей Суюргатмыш был уже не настоящим ханом, а куклой в руках истинного самодержца — Тамерлана.

Подчинив себе полуденных соседей, Тамерлан замыслил подчинить теперь полуночь [109] Полуденные (старослав.) — южные. Полуночь (старослав.) — север. , где лежали владения потомков Узбека [110] Узбек — хан Золотой Орды с 1313 по 1342 год. Именно он ввёл ислам в качестве государственной религии завоевателей-монголов. По его имени получил своё прозвание и народ — узбеки. — страна Хорезм. Там правил другой Хуссейн, по прозвищу Суфи, что значит «ходящий во власянице», ибо он, ревностно любя Аллаха, был постник и ходил в самой грубой одежде. Тамерлан потребовал от него возвращения города Кят, который некогда принадлежал чагатаям. Хуссейн Суфи ответил отказом, и это дало повод Тамерлану начать войну. Он двинул свои войска к Кяту и быстро овладел им. Владетель Хуталляна, Кейхосроу, тем временем прибыл к Хуссейну Суфи, притворившись, будто он изменил Тамерлану. Кейхосроу усыпил бдительность постника Хуссейна и уговорил его выйти навстречу Тамерлану. Тот послушался лукавых советов, вывел своё войско и сразился с хромым разбойником. Тамерлан полностью разгромил его, Хуссейн Суфи бежал в Ургенч и там вскоре умер в туге и печали. Подстрекатель Кейхосроу, князь хуталлянский, ждал новых почестей от Тамерлана, но внезапно пал жертвою его коварства. Не желая больше видеть при себе свидетеля своих подлостей, Тамерлан сказал Кейхосроу: «Ты отсёк голову моему шурину Хуссейну, и по закону кровомщения, кисасу, я должен отомстить тебе». С этими словами он приказал своим нукерам схватить Кейхосроу и отрубить ему голову.

Пример Хуссейна и Кейхосроу показывает, что нельзя водить дружбу с безбожными, бесчестными и бездушными правителями, такими, как Тамерлан, даже если соображения пользы оправдывают дружбу.

Завоевав Хорезм, злодей обратил свои хищные взоры дальше…

— Так что же ты, и теперь не боишься меня?

Голая безобразная старуха, тощая, с плоской обвислой грудью и лицом мертвеца, она стояла посреди степи, держала в руках человеческий череп и, срывая с него зубами остатки мяса, доедала. И когда он смутно осознал, что это не просто череп, а его череп, мощный страх парализовал всё его тело, пронзил сердце острой болью, превратил внутренности в камень. Он хотел убежать, но увидел, что ноги его медленно проваливаются в песок и уже провалились по колени. И он понял: единственное, что остаётся ему, это кричать во всё горло. Он открыл рот, изо всех сил напрягся, но вдруг понял, что рта у него нет, поскольку нет и головы. Голову бабка Фатуяа доедает, мерзко оскаливаясь и продолжая спрашивать, боится он её или нет. Он пощупал рукой то место, где была бы шея, но там теперь зияла дыра, в которую окунулись его пальцы, и стало больно. И тогда он по-настоящему напрягся и заревел этою дырой на всю великую степь.

Рёв Тамерлана был столь внезапным, что мирза Искендер невольно выронил из пальцев перо. Он испугался. Испугался этого ужасного рёва, испугался только что написанных волшебными чернилами и медленно угасающих слов. Хотя ни при каких обстоятельствах Тамерлан не мог успеть прочесть последних, тающих фраз, даже если бы резко вскочил и совершил нечеловеческий рывок — с его ногами это было невозможно, ведь правая у него была как окаменелая, а левая, разбитая ревматизмом, если на неё наступить, причиняла нестерпимую боль.

Взяв себя в руки, Искендер подошёл к великому эмиру и сказал:

— Хазрету снова приснился дурной сон?

Вид у Тамерлана был несчастный. Он ощупал левой рукой темя, затем провёл ладонью по лицу, легонько подёргал себя за бороду.

— Фу-уххх! — выдохнул он. — Мне снилось, будто у меня нет головы… Всё потому, что я так много молюсь. Любому Аллаху надоест, если его беспрестанно дёргать молитвой за штанину.

— Всё потому, что вы так много едите на ночь, хазрет, — произнёс Искендер, и сам не ожидал от себя такой дерзости.

— Ты стал много в последнее время позволять себе, — строго заметил Тамерлан. — То, что идёт Ахмаду Кермани, не к лицу тебе, Искендер. Он — поэт, существо глуповатое и по-детски простодушное. Ты — прозаик, человек серьёзный и почтительный. К тому же я вчера не так уж и много съел перед сном. Да мы ещё долго сочиняли нашу «Тамерлан-намэ». Который час?

— Иша давно прошла, а до субха ещё далеко, — сказал мирза, подавая Тамерлану пиалу с айраном.

— Не напоминай мне о намазах, — поморщился Тамерлан. — Пора сделать перерыв в усердном служении Аллаху. Как ты считаешь? Нет, пожалуй, ничего не отвечай, а то я знаю, что ты скажешь… Лучше мне вот что скажи: ты ведь урус, а у вас, урусов, я слышал, был такой святой Ульдемир [111] Урус — русский. Ульдемир — восточное произношение имени Владимир. , по которому и город назван, и будто бы этот Ульдемир всю свою жизнь прожил как нечестивец, тысячу жён имел, крови пролил немало, короче говоря, блудом и убийством запачкал свою душу. Но перед смертью охватил его страх, и он обратил урусов в назранскую веру и сам якобы обратился и крепко уверовал в Ису, которого назареи почитают за махди [112] Назранская вера — христианство. Иса — Иисус. Назареи — так мусульмане называли христиан. Махди — у мусульман мессия, который явится накануне Страшного суда. . Правда ли, что за это урусы стали почитать Ульдемира своим святым?

— Да, правда, — ответил Искендер. — Ульдемир считается святым. Он действительно много блудил, покуда не уверовал в Ису, и руки свои обагрял кровью невинных, но всё-таки не так…

— Что — «не так»? — насторожился Тамерлан. Руки мирзы похолодели.

— Я хотел сказать…

— Ты хотел сказать: не так, как я, да?

— Я хотел сказать, не так много, как думает о нём хазрет, — стараясь говорить уверенно, возразил Искендер.

— Я и сам знаю, что мне нет спасения, даже если я действительно всей душой обращусь к Богу, — тихо проговорил Тамерлан. — Но мне вдвое тягостнее оттого, что душа моя остаётся такой же слепой и равнодушной к потустороннему миру, какой была и десять, и двадцать, и сорок лет назад. За чертой смерти я вижу только пустоту, небытие. Чёрное зияние.