Фаина Гримберг - Семь песен русского чужеземца. Афанасий Никитин

— Возможно также привезти из Индии раковины, большие и прекрасные...

— Но добраться до Индии трудно! Пятнадцать дней, сойдя с корабля, идёшь через места, где нет дорог, по лесам, и видишь необычайных зверей с огромными носами, а также и единорогов...

— В Индии есть свои купцы и корабли...

— Но я дошёл почти до пределов Хундустана и могу говорить не по чужим рассказам, а говорить о том, что видел сам!..

Офонас растворил широко врата своего слуха. Иные заворчали, говоря, что рассказывают также не по рассказам; но молодой купец овладел всеобщим вниманием и заговорил звонко и громко, осушив перед самым началом своего рассказа чашу с хмельным питьём...

— В Гундустане я торговал в городе, называемом Деливар. Я уже почти распродал свой товар, а товар мой был живой; я продавал коней. И вдруг на большом базаре вечером приблизился ко мне человек, одетый как слуга из богатого дома. Лицо его было прикрыто и видны были одни лишь глаза, показавшиеся мне чрезвычайно яркими и тёмными. Глухим и хриплым голосом человек этот передал мне просьбу своего господина; тот-де наслышан о моих конях и просит меня прибыть в его дворец, ибо он владеет обширными владениями в трёх днях пути от Деливара. Я соблазнился, поскольку мне была обещана за моих коней необычайно высокая цена.

Мы двинулись в путь. Я ехал верхом. Несколько служителей-конюхов, из тех, что я привёз с собою, гнали коней. Впереди ехал, также верхом, наш провожатый. Меня несколько насторожило, когда мои слуги, нанятые в Деливаре, отказались сопровождать меня, несмотря на то что я обещался хорошо заплатить им. Я спрашивал их, отчего они отказываются, но они явно не желали отвечать и лишь упорствовали в своём упрямстве. Я решился обойтись служителями, которые прибыли со мной.

Спустя день мы вступили в густой лес и далее углублялись всё дальше и дальше. Лес был удивителен. Деревья сплетались ветвями, иные из этих ветвей были гибкими и тонкими, словно верёвки, но при этом необычайно прочными. Мы продвигались чрезвычайно медленно и словно бы в шатре, образованном сплетением ветвей и огромных листьев. Порою трудно было дышать влажным и густым воздухом. Часто мы останавливались для передышки. Провожатый наш говорил мало, однако же уверял, что пути осталось недолго и скоро мы увидим окрестности города, столицы обширных владений неведомого мне господина.

Однажды ночью мы спали в шатрах, опасаясь выходить в страшный лесной мрак. Я не разлучался с кинжалом. Сон одолевал меня, однако едва я засыпал, как будили меня странные и множественные шумы за хрупкими стенами шатров. Наконец я решился выйти наружу. Смутный свет пробивался сквозь сплетённые листья и ветви. Наклонив голову, я увидел на земле нечто наподобие углублений. Я опустился на колени, чтобы лучше разглядеть их, и вдруг меня словно молнией поразило. Я увидел отпечатки стоп, похожие на следы человека и в то же время настолько нечеловеческие, что мурашки поползли по коже. Если бы возможно было бежать!.. Но куда, в какую сторону и каким образом?..

Наутро оказалось, что провожатый наш исчез. Мы не знали, что и думать. Имущество наше и кони оставались нетронуты. Возможно было двинуться наугад, затеялся спор, но я решился приказать оставаться на месте. Никто из нас не отыскал бы дорогу назад. У нас было довольно припасов. Мы оставались на этом месте два дня. К исходу второго дня я сказал, что утром мы повернём назад и будем искать дорогу или каких-либо жителей, живущих здесь. Я сам не верил, что мы их найдём. Я пытался размышлять, но ничего не мог придумать. До сих пор мы в нашем пути не встречали людей. Я успокаивал себя и говорил себе, что наш проводник, должно быть, отправился за своими сподвижниками и потому теперь следует ожидать нападения и ограбления. Сколько их будет? Поможет ли нам наше сопротивление? С ужасом я осознал, что, всего вероятнее, мы скоро погибнем! Остальные мои спутники подумали о том же. Некоторые упали на колени и рыдали, другие громко проклинали меня. Один из слуг начал призывать к убийству, требуя прикончить меня.

— Если я сейчас погибну, если вы сейчас убьёте меня, — обратился я к ним, — это убийство не поможет вам выбраться отсюда! Сейчас у нас каждый человек на счету, а вы хотите лишиться отнюдь не самого неразумного, отнюдь не самого трусливого. Когда мы выберемся отсюда, я награжу вас.

— Мы никогда не выберемся! — закричал слуга-мятежник.

Мне всё же удалось утихомирить их. Ночью мы не спали, сжимая в руках оружие. И мы дождались! Мы ожидали страшного, и оно явилось...

Раздался топот, и жалобное ржание коней ударило по сердцу. Волчий вой заставил нас дрожать невольно. Исхода не было. Мы выскочили из шатров и бросились на стаю волков, необыкновенно больших. Зубы их были также огромны и остры. Не могу вспомнить, сколько времени длилась битва. Силы не были равны. Солнце поднялось высоко, пронзало жаркими лучами сырое сплетение ветвей и листьев. Кони погибли. Все мои спутники были мертвы, и тела их были разбросаны вокруг, и у каждого было перерезано горло острыми зубами волков. Несколько страшных животных также полегли мёртвыми. Из людей я единственный остался в живых. Я был ранен и страдал от боли в руке. Гибель моя казалась предрешённой. Голова закружилась от страшной боли, и я рухнул на землю, лишившись чувств...

Очнувшись, я увидел прямо над моим лицом тёмные блестящие глаза. Спустя мгновение я узнал исчезнувшего таинственно провожатого. Он в коротких словах рассказал, как нашёл наш стан разорённым, а меня единственным живым, или вернее будет сказать, что полуживым.

— Почему вы оставили нас? — спросил я слабым голосом.

Он отвечал достаточно разумно, что желал привести людей для конвоя.

— Я привёл людей из ближайшей крепости. Идти осталось недолго, но в окрестностях много разбойников...

— Кони мои погибли, теперь у меня нет товара, мне нечего продать вашему господину, — сказал я.

И он отвечал, также достаточно разумно, что после отдыха меня проводят в Деливар:

— Вы страшно пострадали, мой господин наградит вас.

Во всём случившемся я видел нечто странное и страшное.

Но я не имел сил для новых размышлений.

Наш провожатый действительно привёл с собою людей, пеших, вооружённых; и сам он был пешим. Меня несли на носилках, я то и дело забывался в беспамятстве. Наконец мы добрались до развалин крепости. Огромный лес, должно быть, уже не первый год вёл наступление на эти руины. Меня устроили в комнате, где часть потолка сводчатого уже обрушилась. Я лежал без сна. Рука моя была перевязана хорошей повязкой. Был наложен пластырь из растёртых трав, целебных, должно быть. Я уснул ненадолго, а когда проснулся, мне принесли хорошую еду — жареный рис, приправленный овощами, жареную баранину и лепёшки. Мне полегчало, и я съел всё, что было подано мне. Тогда мне принесли питьё в серебряном стакане. На вкус оно показалось мне сладким. Конечно, я ещё не совсем оправился от раны и скоро вновь уснул...