Татьяна Богатырева - Матильда

В силу того, что дом находился на возвышенности, со второго этажа дачи открывался великолепный вид на поля и близлежащий лес. Время от времени Матильда вглядывалась вдаль, надеясь, отдавая себе при этом отчет в том, что невозможно увидеть процессию с Наследником, спешащим из полка в город или наоборот. Если кто-то заставал ее за этим вдумчивым занятием, Матильда изображала, что бесцельно любуется видом или следит за отцовскими крестьянами.

Этим летом наилюбимейшие с раннего детства занятия виделись Матильде совсем в ином свете – глупыми и детскими. Помимо новой столовой, отец соорудил и деревянную купальню. Купальня теперь не так привлекала Матильду – а сколько душных ночей, проведенных в городе, мечтала она об их семейных деревяных мостках!

Как это странно – то, что так занимало ее еще год назад, теперь казалось скучным и бессмысленным. Ей хотелось еще раз увидеть – хотя бы издали – Николая. Хотелось поговорить с ним, узнать его. Получалось, она будто бы скучала по незнамокому человеку. с которым провела так мало времени, что, по идее, и не должна бы испытывать тоску из-за разлуки с ним. Так не должно было быть, но так было!

Второе ее любимое занятие было святой для Матильды традицей – утренний сбор грибов в молчаливом одиночестве. Летом в имении ложились по-деревенски рано, и так же по-деревенски рано вставали. Матильда возвращалась на дачу к утреннему чаю. К этому лету она знала лес лучше, чем расположение классов в училище. Только собирательство неожиданно для нее самой перестало ее интересовать.

– Не в грибах, Юзя, счастье, – чопорно отвечала она на расспросы брата за завтраком с самым с серьезным видом, когда с момента переезда из города минуло уже несколько выходных, а грибные корзинки Матильды все еще стояли на своем прежнем – с прошлого лета – месте. Ее мрачное расположение духа вызвало за столом очередной взрыв хохота.

– Вам смешно… – беззлобно вздохнула Матильда и подавила в себе желание обернуться – вдруг экипаж Наследника все же едет в город из полка? Ну и что, что отсюда его все равно не увидеть.

Но экипаж не ехал.

Первый спектакль в том красносельском сезоне – первый спектакль Матильды в официальном составе труппы – должен был состояться в день объезда лагеря Главнокомандующим. Матильда уже видела его в день выпускного – Великого Князя Владимира Александровича Романова, любимого брата Императора, будущего любовника Пьерины Леньяни.

В первом для нее сезоне ей еще не давали отдельных номеров, а ведь в общем танце шанс обратить на себя внимание Наследника был существенно ниже. К тому же, лучшие нижние уборные выделялись только уже состоявшимся артисткам с сольными выступлениями. Именно с первого этажа открывался вид на царский подъезд. Там можно было наблюдать за прибытием Великих Князей и Наследника из окон, можно было завязать беседу, засмеяться… Матильде выделили уборную на втором этаже с окнами на противоположную сторону.

Утешало только одно: спектакли должны были идти дважды в неделю. Николай, как выяснила Матильда, все лето должен был провести в полку и только осенью, по слухам, отправиться в кругосветное путешествие. По крайней мере, она сможет регулярно его видеть хотя бы издали.

«Ты все время будешь хотеть большего, – покачала головой Юля, когда она поделилась с сестрой своими соображениями, – такой уж у тебя характер».

Матильда горячо оспорила этот вывод, однако тем же вечером сделала пометку у себя в дневнике.

«Всегда хотеть большего. Человеку всегда будет мала любая отмеренная ему ниша. Я себя боюсь».

Еще Матильда выяснила, что обычно Государь и Великие Князья имеют привычку подниматься на сцену и беседовать с артистами во время антракта. Была надежда, что так будет и в это лето.

Николай присутствовал на первом же спектакле сезона, и на всех последующих. Глядя на то, как Николай подъезжает в своей тройке в сопровождении казака, Матильда почувствовала явную уверенность, что все будет хорошо, по крайней мере, у нее и, по крайней мере, этим летом. Она совершенно перестала бояться своего дебюта, и даже уборная на втором этаже с «плохими» окнами ее в тот момент уже не удручала.

Пьесы для выступления были подобраны исключительно веселые и легкие. Матильда танцевала польку, зажигательно, весело, отмечая, что Николай смотрит на сцену в бинокль, сидя рядом с Великим Князем Владимиром. Как же все-таки жаль, что у нее не было пока сольного номера! Матильда видела себя со стороны – миниатюрную, легкую. Платье нежного абрикосового цвета очень ей шло, и она это знала. К середине лета она успела загореть, темные серьезные глаза ее сияли, щеки пылали, раскрасневшись от танца. Видя, что Наследник наводит на нее бинокль, Матильда старалась смотреть на него в упор, мысленно повторяя про себя: «Посмотри на меня! Ты мне нравишься, заметь, что я есть».

Во время антракта Великие Князья действительно остались в зале, дабы поговорить с балеринами. Николай был среди них. Матильда продолжала смотреть на него, ее не покидало чувство, что он и рад бы заговорить с ней, но не решается. В конце концов, он отошел к князю Георгию Михайловичу, и едва она уже осмелилась двинуться следом, как к ней обратился Великий Князь Владимир Александрович, и пришлось начать разговор…

Как только занавес опустился, мнимое ощущения контакта с Николаем рассеялось. Настроение испортилось. Матильда поспешила в свою уборную выглянуть в окно. Может быть, еще раз увидеть Николая. Она могла его видеть, он ее – нет, если бы только нарочно не обернулся бы и не поднял головы к окнам второго этажа. Николай разговаривал с балеринами, потом уехал в своей тройке.

Она хотела ехать домой как можно быстрее, чтобы никто не заметил ее разочарования, но это было совершенно невозможно – ее тепло и горячо поздравляли с дебютом. Потом одна из артисток, Татьяна Николаева, отвела ее в сторону и сообщила, что очень хочет познакомить Матильду с господами гусарами – Евгением Волковым и его приятелем, Алешей Воронцовым, однополчанами Николая. Пока они вдвоем шли навстречу к ожидавшим их с цветами мужчинам, Татьяна успела рассказать ей, что неофициально живет с Волковым, а еще – что Николай говорил ему, а он, в свою очередь, поведал Татьяне, что Николаю очень нравится Матильда.

Ее слова не утешили Матильду. Ей стало обидно: нормальные люди живут со своими возлюбленными, а ей что, утешаться тем, что она якобы Николаю симпатична?

Воронцов смотрел на нее горящими глазами. Все, что она запомнила о нем – это взгляд человека сильного, но человека с неким надрывом, изломом, от которого рано или поздно пойдут трещины.

В имение она вернулась уставшая и опустошенная.