Иван Жигалов - Командарм Дыбенко [Повести]

— Это заставит немецкое командование оттягивать с фронта войска для защиты своих тылов, — говорил Терехов.

Волков познакомил полковника с планом разгрома комендатуры в «Красной звезде».

— А потом вместе с бригадой Егорова, — сказал он, — думаем совершить большой налет на гарнизон, расположенный в бывшем районном центре.

План Терехову понравился.

— Но спешить не следует, — посоветовал он. — Тщательно все продумайте, а главное, соберите побольше разведывательных данных по этим объектам. Тогда ударите наверняка! — Сообщил, что скоро в Лесную республику на длительный срок прилетят полковой комиссар Асанов и несколько работников из штаба партизанского движения. — Они и помогут отправить обоз с продовольствием.

Землянку освещал фонарь «летучая мышь». В печурке потрескивали дрова, булькала вода в ведре. Два друга-лесгафтовца играли в самодельные шахматы, а болельщики переживали, давали им добрые советы.

С улицы вернулись Шуханов и Бертенев. Они перемерзли и грелись у печки. Шуханов тихонько запел: «Раскинулось море широко, и волны бушуют вдали…»

Повеяло теплым мирным морем, всем стало легко и грустно; задушевные слова разбередили мысли, чувства. Песню подхватили, и полетела она, словно белокрылая чайка, легко, свободно. Сырые своды землянки огласились мягкими, согревающими душу звуками… Вдруг как-то совсем неожиданно стало тихо. Кончилась песня…

— Эх, сплясать, что ли? — Тося притопнула ногой и хлопнула в ладоши.

— А ну, красавица, утри нос кавалерам! — сказал Бертенев.

Тося ударяла то правой, то левой ногой о еловые ветки, которыми была устлана землянка.

— Шире круг!

Плясала она легко, свободно, хотя развернуться было негде. Сделав несколько поворотов, остановилась около Шуханова:

Шуханов сбросил полушубок, ушанку, пошел вприсядку. А Тося приплясывала, напевая:

Собралась было пригласить Бертенева, да появился дежурный, доложил, что Сащенко и Володя привезли продукты, а также немецкое обмундирование… Карпов настаивает на «немецком конвое». В его состав включается вся группа Лепова, два друга-лесгафтовца, да Карпов подобрал шестерых во главе с учителем Валуйкиным. Шуханов до линии фронта пойдет по документам немецкого капитана Эрнста Мерке, а затем, уже под своей фамилией, как партизанский делегат поедет в Ленинград. Вместе с ним — Лепов и Чащина, остальные возвращаются и поступают в распоряжение Волкова…

Скоро обитатели подземного жилища угомонились. Подъем назначен на пять часов утра. Завернувшись в простыни из парашютов, прикрывшись полушубками, бойцы быстро уснули…

Шуханов и Бертенев спать не ложились. Сидели у камелька и тихо разговаривали. Когда огонь начинал тускнеть, подбрасывали сухие поленья, пламя быстро охватывало их, в землянке опять становилось светло.

Говорили об обозе, о том, что после завтрашнего совещания их ленинградская группа перестанет существовать — конвоиры уедут в лесную деревню Выборково, где будут тренироваться, а остальные во главе с Бертеневым отправятся в Порожки…

— Всем, всем передавай приветы, — говорил Бертенев. — Обязательно побывай у наших на заводе и, прошу тебя, не задерживайся в Ленинграде, возвращайся как можно быстрее. Скоро весна, забот у нас прибавится!

— Задерживаться не стану, Яша. Вернусь вместе с делегатами. Да и делать нечего в Ленинграде, семьи нет, завод эвакуирован…

Они были убеждены — именно так все и произойдет: доставят в Ленинград продовольствие, передадут героям города приветы от советских людей, временно оказавшихся в немецком тылу, и тут же вернутся в Лесную республику.

Шуханов посмотрел на часы, скомандовал:

— Подъем!

Ожила землянка…

А вот и гости пожаловали. Первым появился Никита Павлович. Полушубок подпоясан кушаком, за которым торчал топор. Со всеми поздоровался, а топор передал Веселову, попросил спрятать в надежное место, сказав, что без него он что без рук. По-хозяйски осмотрел землянку, пощупал шелк, которым были накрыты нары, недовольно проворчал:

— На чем спят, буржуи! На рубаху бы отрезали.

— А я уже приготовила отрезы и вам, и Прасковье Наумовне, и Валюте, и Володе, — отозвалась Тося из дальнего угла.

— Спасибо, спасибо, воструха, что догадалась. Уговорю Прашу сшить обнову… Надену, когда с проклятыми супостатами расправимся.

В землянку заглянул Сащенко. Сказал, что будет с ребятами поблизости. Появлялись все новые люди. Лепов со своими помощниками встречал людей на улице.

Неподалеку слышался стук топоров и звон пил. Для охраны была выделена специальная группа, которой Чащин выписал наряд на заготовку дров. Партизаны валили деревья и внимательно следили за окрестностями. Но кругом было пустынно…

— Почему Карпов задерживается? — спросил кто-то. — Уж не стряслось ли что с ним?

— Да вроде все обмозговано, — не совсем уверенно ответил Иванов. — Сейчас явится.

— А вот и мы! — воскликнул Александр Иванович. Он пришел вместе с Тереховым и Камовым.

Старшина, хотя давно уверял всех, что остойчивость восстановилась и он может сохранять равновесие, на самом деле все еще сильно прихрамывал.

Карпов со всеми поздоровался, представил полковника Терехова, сел на председательское место в конце стола, предложил начинать совещание.

В землянке было людно. Сидели за столом, на нарах и просто на полу, на еловых ветках.

Минутой молчания почтили память товарищей, погибших в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. Затем Карпов открыл совещание. Попросил беречь время, говорить коротко, четко, ясно, как и положено военным. Протокол условились не вести, но Александр Иванович попросил старшину Камова записать некоторые цифры для памяти.

Первым поднялся Косов, лохматый, как лесовик, осмотрел присутствующих и начал говорить быстро, словно заученный урок, о делах теперь уже бывшего своего отряда:

— Сорок пять человек с полным вооружением влились в бригаду товарища Волкова. Сдали две противотанковые пушки…

Потом говорили другие. Шуханов слушал ораторов и думал: «Да, это уже не новички, которых гитлеровская пропаганда называла большевиками-фанатиками, способными наносить лишь булавочные уколы в стальную спину фашистской армии. Для борьбы с партизанами немцам теперь приходится бросать целые дивизии…»

Карпов попросил выступить и Шуханова. Петр Петрович сказал, что по сравнению с другими отрядами малочисленная группа ленинградцев не может похвастаться боевыми достижениями.