Мэриан Палмер - Война Алой и Белой розы

О горе, горе Англии!

Когда в 1422 году скончался английский король Генрих V, его единственному сыну было девять месяцев. К сожалению, за его детством не последовало, как то было обычно в истории Англии, более или менее славное правление уже подросшего короля. Напротив, годы, когда будущий Генрих VI восседал на британском престоле, положили начало одной из самых трагических страниц английской истории. Естественно, что в нежном возрасте юного короля окружали опекуны, которые и управляли королевством, но когда в 1437 году, юноша достиг совершеннолетия, ничего не изменилось. Стало ясно, что Генрих являет собой прямую противоположность своему отцу: с раннего возраста он был излишне благочестив и набожен для первою лица королевства, а позднее скрывавшаяся в нём болезнь вырвалась наружу — король страдал слабоумием. Единственный памятник, который положительно связывается в общественном сознании англичан с этим королём, это капелла Кингз-колледжа в Кембриджском университете. Генрих не любил воевать, он был явно неспособен к принятию каких-либо политических решений, так что с самого начала и до конца своей жизни он являлся настоящей марионеткой в руках более талантливого (или решительного) окружения — сначала своих дядьёв, а затем волевой и решительной супруги. Его неудачное правление продолжалось около сорока лет, десять лет он провёл в ссылке или в заточении, наблюдая за тем, как у него на глазах рушится могущество династии, бывшей при его вступлении на престол одной из самых сильных и влиятельных в Европе. Именно тот факт, что король Генрих никак не проявил себя в качестве политика, и оказал решающее влияние на политическую жизнь Англии середины XV столетия.

Основная часть войн, переворотов и прочих “кровавых” событий, что столь нередки в истории, пришлась на вторую половину его правления. Большая же часть периода его пребывания на престоле обошлась без конфликтов. Возможно, это объяснялось тем, что наиболее могущественные английские магнаты — Ричард Бошамп и Ричард Невил, графы Уорвикские, и Ричард, герцог Йоркский, которые теоретически могли внести элемент брожения во внутреннюю жизнь Британского королевства, в это время были заняты на континенте — Столетняя война с Францией продолжалась. В это время все политические конфликты решались мирным путём. Пока Генрих был маленьким мальчиком, да и впоследствии долгие годы над его разумом и волей довлели три человека, в чьих жилах также текла королевская кровь. Речь вдет о Джоне, герцоге Бедфорде, дяде короля, который был прекрасным правителем, замечательным солдатом и уважаемым человеком; именно он удерживал позиции Англии на континенте, пока Генрих не достиг совершеннолетия. Вторым был Хамфри, герцог Глостерский, другой дядя короля. В этом человеке смешались самые, казалось бы, несовместимые качества: он был отважным солдатом и покровителем литераторов, в политических деяниях он не отличался изяществом и склонностью к общепринятым стандартам политики, однако на протяжении четверти века он был самой яркой, прямо-таки феерической фигурой на политической сцене Англии. Другой родич Генриха — Генрих Бофор, епископ Винчестерский, сын Джона Гонта, был также фигурой неординарной, хотя и очень противоречивой. В своё время Генрих V не позволил ему занять кардинальский пост, однако позже тот всё-таки добился своего. Бофор весьма живо интересовался церковной политикой на континенте — в 20-е годы он хотел добиться участия английской армии в походах против чешских еретиков-гуситов. Судя по всему, его затаённой мечтой было желание оказаться при папском дворе. Однако всю свою сознательную жизнь, начиная с 1404 года, когда он стал канцлером, и до своей смерти в 1447 году он оказывал самое решительное влияние на внутреннюю политику Английского королевства. В его руках находились огромные финансовые средства, которые он с завидным успехом использовал на благо короны и страны, не забывая, конечно, и себя. В условиях Столетней войны поддерживать на плаву государственный корабль было довольно обременительно, и всё-таки Генриху Бофору это удалось. Говорят, что епископ давал огромные суммы денег в рост... Что ж, даже если это деяние, отвергавшееся католической церковью, и было, польза от него для королевства также была весьма ощутимой.

В ноябре 1422 года парламент принял специальный указ, в котором регулировался порядок управления страной на период малолетства Генриха VI. Поначалу на должность регента претендовал Глостер, но ему отказали, ибо этому человеку попросту никто не доверял. Ему поручили возглавлять совет лордов, епископов и министров, а также занимать пост протектора королевства, но только на время отлучки из Англии Бедфорда. Более всего на пост правителя подходил именно Бедфорд, однако его постоянные отлучки с островов на континент приводили к беспорядкам и постоянным спорам в совете и противостоянию между Бофором и Глостером. Бофор занимал пост епископа Винчестерского с 1405 года, он часто снабжал деньгами и дом Ланкастеров. Так что он обладал огромным количеством средств, которые требовались правительству для проведения своей политики в жизнь. Дом же Глостеров, обладая недостаточным количеством земель, постоянно испытывал недостаток в деньгах. Поэтому все политические комбинации с участием Бофора, как правило, приводили к успеху. Постоянные же попытки Глостера силой решать накапливавшиеся проблемы привели к тому, что с 1422 по 1440 год между ним и Бофором периодически возникали весьма серьёзные кризисные ситуации, которые едва-едва разрешались мирным путём. В то время как Бофор постоянно поддерживал деньгами и личным участием войну с Францией, Глостер вёл свою особую внешнюю политику, пытаясь использовать в борьбе и Бургундию, и антифламандские настроения, весьма заметные в то время в среде английских торговцев шерстью и сукнами. Первый серьёзный конфликт разгорелся в октябре 1425 года, когда Глостер, вернувшись из военной экспедиции с континента, не сошёлся с советом по вопросам финансирования и после того, как его не допустили в Тауэр, обратился к жителям Лондона за вооружённой поддержкой. Его призыв отнюдь не был каким-то сумасшествием, как то может показаться на первый взгляд — лондонцы были очень недовольны теми протекционистскими мерами, которыми парламент защищал зарубежных производителей и торговцев.