Бернард Корнуэлл - Горящая земля

Если бы Оффа об этом знал, он бы намекнул, что нортумбрийские датчане могут найти дела поинтереснее, чем нападать на Мерсию, но он проскользнул мимо моего вопроса, не почувствовав возможности получить мое серебро.

— Но корабли все еще присоединяются к ярлу Хэстену, — продолжал Оффа, — и он может стать достаточно сильным к весне. Я уверен, он будет искать и твоей помощи, господин.

— Я так и думал.

Оффа вытянул под столом длинные худые ноги. Один из терьеров заскулил, и Оффа щелкнул пальцами. Собака немедленно замолчала.

— Ярл Хэстен, — осторожно проговорил Оффа, — предложит тебе золото за то, чтобы ты к нему присоединился.

Я улыбнулся.

— Ты пришел сюда не в качестве посланца, Оффа. Если бы Альфред захотел отправить мне письмо, он воспользовался бы более дешевым способом его передать, нежели удовлетворять твою жадность.

Оффа выглядел обиженным, услышав слово «жадность», но не протестовал.

— И именно Альфред велел отцу Беокке написать письмо, не так ли? — спросил я.

Оффа слегка кивнул.

— Итак, Альфред послал тебя, чтобы выяснить, что я собираюсь сделать.

— В Уэссексе любопытствуют насчет этого, — сдержанно проговорил Оффа.

Я положил на стол две серебряные монеты.

— Так расскажи мне.

— Рассказать тебе что, господин? — спросил он, уставившись на монеты.

— Расскажи мне, что я буду делать.

Он улыбнулся, потому что ему платили за ответ, который я знал сам.

— Ты щедр, господин, — сказал Оффа, положив на монеты свои длинные пальцы. — Альфред считает, что ты нападешь на своего дядю.

— Возможно.

— Но для этого, господин, тебе нужны люди, а людям нужно серебро.

— У меня есть серебро.

— Но недостаточно, господин, — уверенно заявил Оффа.

— Так может, я присоединюсь к Хэстену?

— Никогда, господин, ты презираешь его.

— Тогда где же я найду серебро? — спросил я.

— У Скирнира, конечно, — сказал Оффа, не сводя с меня глаз.

Я попытался сохранить непроницаемый вид.

— Скирнир — один из людей, которые тебе платят? — спросил я.

— Я не выношу путешествий на кораблях, господин, поэтому избегаю их. Я никогда не встречался со Скирниром.

— Итак, Скирнир не знает, что я замышляю?

— Судя по тому, что я слышал, господин, Скирнир верит, что каждый человек замышляет его ограбить, поэтому он готов ко всему — будет готов и к вам.

Я покачал головой.

— Он готов к грабителям, Оффа, а не к полководцу.

Мерсиец молча приподнял бровь — знак того, что ему требуется еще серебро. Я положил на стол монету и наблюдал, как она исчезла во вместительном кошеле.

— Он будет готов к тебе, господин, потому что твой дядя его предупредит.

— Потому что ты расскажешь моему дяде?

— Если он заплатит мне — да.

— Мне следовало бы немедленно убить тебя, Оффа.

— Да, господин, — ответил он, — следовало бы. Но ты меня не убьешь.

Он улыбнулся.

Итак, Скирнир будет знать, что я иду, а у Скирнира есть корабли и люди, но судьбы не миновать.

Я отправлюсь во Фризию.

Я попытался уговорить Рагнара отправиться во Фризию вместе со мной, но тот только посмеялся.

— Думаешь, я хочу промочить зад в такое время года?

То был холодный день, округу два дня поливал плотный дождь, налетевший с моря. Дождь кончился, но земля сделалась тяжелой, мокрой, зимние краски потемнели, воздух стал влажным.

Мы ехали через холмы. Тридцать моих людей и сорок людей Рагнара. Все мы были в кольчугах, в шлемах, при оружии. На боках у нас висели щиты, у пояса в ножнах — длинные мечи.

— Я отправляюсь зимой, — объяснил я, — потому что Скирнир не будет ожидать моего прибытия до весны.

— Ты надеешься на это, но, может, он уже слышал, что ты — идиот?

— Так поедем со мной, — предложил я. — И снова сразимся вместе!

Рагнар улыбнулся, но не встретился со мной глазами.

— Я дам тебе Ролло, — сказал он, имея в виду одного из лучших своих бойцов, — и любого человека, кто захочет отправиться с ним. Помнишь Ролло?

— Конечно.

— А у меня есть свои обязанности, — сказал он неопределенно. — Я должен остаться здесь.

Он отказывался от моего предложения не из трусости. Никто никогда не обвинял Рагнара в робости. Я решил — то была не робость, а лень. Он был счастлив, так зачем ему было разрушать свое счастье?

Рагнар сдержал лошадь на гребне холма и показал на широкую полосу прибрежной земли под нами.

— Там — английское королевство, — сказал он.

— Что? — негодующе переспросил я.

Я посмотрел на темную от дождя землю с небольшими холмами, еще меньшими полями со знакомыми каменными ограждениями.

— Так все его называют, — сказал Рагнар. — Английское королевство.

— Это не королевство, — ответил я.

— Его так называют, — терпеливо проговорил он. — Твой дядя хорошо потрудился.

Я издал звук, как будто меня тошнило, что заставило Рагнара рассмеяться.

— Подумай вот о чем, — сказал он. — Весь север — датский, кроме земель Беббанбурга.

— Потому что ни один из вас не может взять эту крепость.

— Ее, вероятно, и нельзя взять. Мой отец всегда говорил, что это слишком трудно.

— Я ее возьму, — сказал я.

Мы поехали вниз с холмов.

Деревья под порывами ветра, дующего с моря, теряли последние листья. Пастбища были темными, тростниковые крыши домов почти почернели, густой запах разложения этого года стоял у нас в ноздрях.

Я остановился возле одной из усадеб, пустой, потому что люди при виде нашего приближения бежали в леса, и, заглянув в зернохранилище, увидел, что урожай выдался хорошим.

— Он становится все богаче, — сказал я, имея в виду своего дядю. — Почему бы тебе не разорить его земли?

— Мы так и поступим, когда нам станет скучно, — ответил Рагнар. — А потом он разорит наши земли.

— Почему бы тебе просто не захватить его владения? И не заморить его голодом в крепости?

— Люди уже пытались такое проделать. Он или сражается, или платит им за то, чтобы они ушли.

Мой дядя, называвший себя Эльфриком из Берникии, по слухам, держал в своей крепости отряд в сотню с лишним человек и мог собрать в четыре раза больше в деревнях, рассыпанных по его королевству. Это и впрямь было маленьким королевством. На севере оно граничило с рекой Туид, за которой лежала земля скоттов, вечно совершавших грабительские набеги в поисках стад и урожая. К югу от Беббанбурга находился Тинан, где теперь ждал «Сеолфервулф», а к западу — холмы. И вся земля за холмами и к югу от Тинана была в руках датчан.

Рагнар правил к югу от реки.

— Иногда мы совершаем набеги на земли твоего дяди, — сказал он, — но, если мы угоняем двадцать коров, он приходит и забирает двадцать наших. А когда скотты начинают бузить?

Он пожал плечами, не закончив своей мысли.