Эптон Синклер - Агент президента

Ланни хотелось бы спросить: "Что за путь, не война ли?" Но, конечно, он этого не сделал. Этот серьезный, среднего возраста протиратель штанов с круглым, румяным лицом и в роговых очках обвинил в большинстве нынешних бед в мире отказ Америки вступить в Лигу и оказать своё огромное влияние на стороне закона и порядка. Он выразил сожаление по поводу кровавого конфликта в Испании, но настаивал на том, что коммунисты находятся под полным контролем в Валенсии, и считает, что, когда Франко победит, а это случится обязательно, он остепенится и станет консервативным государственным деятелем. Он надеялся, что то же самое случится с Гитлером и Муссолини, и ожидает увидеть в этих странах возникновение достойных элементов, которые возьмут всё под свой контроль.

Для Ланни он был кладезем информации о различных личностях известных в международных делах. Время от времени он спрашивал: "Разве не так?" а Ланни осмотрительно отвечал: "Я не обладаю вашими источниками знаний, Сидней," или: "Это только вы можете сказать мне" и находил, что его ответы удовлетворяют постоянного сотрудника. После обеда и вечером Ланни смог вернуться в гостиницу и подготовить еще один доклад для Гаса Геннерича, важный и интересный, но без единого луча света в нем.

Прибыли Ганси и Бесс. Они не остановились в одной гостинице вместе с Ланни и не появлялись с ним в общественных местах, но он приходил к ним и оставался в их номерах, чтобы слушать, как они репетировали свой сольный концерт. Для Ланни это было, как возвращение домой. Он ничего не прятал от этой пары, только свои отношения с Рузвельтом и Труди. Он сказал им, что собирает информацию для важной цели, и они приняли это как само собой разумеющееся. Для них это означало, что это был Рик. Что отчасти соответствовало действительности. Бесс до сих пор задавалась вопросом, почему он до сих пор не женился, и была готова сотрудничать с Бьюти по этому вопросу. Но она не беспокоила Ланни с этим, и оба музыканта с удовольствием слушали то, что он рассказал им о делах Европы.

Когда дело дошло до коммунизма, Ланни сказал: "Ну, всё может быть и так, но я не принимаю ничьих сторон". Они поняли, что это вежливая увёртка, и научились принимать её и избегать споров. У них были свои формулы, простые и убедительные. Нацизм и Фашизм представляют последнюю стадию капитализма на пути к его краху. Нацисты и фашисты были гангстерами, которых наняли капиталисты, чтобы защитить себя. Так же как это сделали Генри Форд и другие крупные капиталисты Америки в попытке не допустить профсоюзы на свои заводы. Эти бандиты в настоящее время шантажируют своих работодателей, что тоже находится в соответствии с прецедентом. Когда, наконец, бандиты будут свергнуты, капитализм падёт вместе с ними, и тогда никто, кроме коммунистов, не сможет взять всё под свой контроль.

Ланни улыбнулся и сказал: "Ну, если у меня сестра станет комиссаром, а зять заслуженным артистом советской Европы, то я, вероятно, выйду сухим из воды". Между тем, он продолжал высылать информацию Эрику Вивиану Помрой-Нилсону, который писал под псевдонимом "Катон", и был совершенно уверен, что, когда британский народ будет в достаточной степени информирован, то они уберут полу-фашистов и умиротворителей фашизма и установят демократический режим. Также Франклин Д. Рузвельт, президент США, который признал, что он не может идти быстрее, чем ему позволяет его народ, и попросил своих друзей доверять ему, пока он даст диктаторам веревку достаточно длинную, чтобы они могли на ней повеситься.

Ланни тихо и неприметно сидел в большой аудитории и слушал, как Ганси и Бесс играли сонату Моцарта, а затем очень тонкого Цезаря Франка, который был одним из фаворитов Ганси, и которого он выбирал для исполнения в значительных случаях своей жизни. Два ранимых еврейских мальчика приехали в Бьенвеню, чтобы встретить прекрасного Ланни Бэдда, о котором их отец говорил в течение многих лет. Два тёмноглазых пастушка из древней Иудеи магически перенеслись на Французскую Ривьеру, играя на скрипке и кларнете, вместо гуслей и шалмея. Ганси был настолько нервным, что вряд ли смог бы удержать свой инструмент. Но как только он начал, и прекрасная первая тема достигла ушей Ланни, то Ланни понял, что здесь был музыкант, который сочетает чуткость с достоинством, и кого никогда демонстрация техники не будет отвлекать от великих целей искусства.

Теперь он был здесь, признанный мастер. И снова прекрасная тема достигла ушей Ланни, полная воспоминаний, о которых французскому органисту и её композитору было ничего не известно. Ланни снова увидел маленького Фредди Робина, сидящего рядом и наблюдающего своего старшего брата. Руки Фредди плотно сжаты, все его тело окаменело от страха, что палец брата может оказаться не на том месте на десятую долю миллиметра. Дорогой нежный, чувствительный Фредди, выросший героем со стальными нервами, и подвергшийся пыткам нацистов, приведшим его к ужасной смерти.

Странными бывают капризы судьбы, и ещё более странной алхимия духа, которая превращает страдание в прекрасное искусство! "Чья юность сгорела в тоске и страданьях, Тот сердцем стал глубже и духом сильней". Душа Фредди Робина перешла его брату и его невестке, и, когда они играли музыку, которую он любил, то что-то магическое исходило из струн. И даже случайные люди, такие как эта женевская аудитория, почувствовали, что их взяли в какой-то храм, и они стали свидетелями какого-то обряда. Это то, чем является искусство, процесс созидания, который делает себя частью жизни и строит новую жизнь по своему образу, бессмертному и вечно живущему в душе человека. Одно моргание Святого Духа, и беспечный мир не будет потерян! [58] Ральф Уолдо Эмерсон (1803–1982) Проблема.

Концертная бригада отправилась в Цюрих, и Ланни поехал в том же поезде, потому что ему было по пути в Вену. Ему была необходима поддержка настоящей музыки, чтобы придать себе смелость на еще один бой с нацистами. Он, конечно, знал, что, войдя в этот ад интриг и жадности в качестве придворного фаворита, привилегированного гостя не только Die Nazi Nummer Eins , но и Die Nummer Zwei , он вызвал к жизни миллион маленьких демонов ревности и подозрений. Кто этот красивый и элегантный пришелец, и по какому праву он вторгается в святая святых, нарушая все каноны национальной исключительности и расового превосходства? Что он хочет? Ведь никто не навещает повелитель, не желая больших наград, либо для себя или для других. Его отец производитель самолетов, но разве Фатерланд не может делать свои собственные самолеты? А какие секреты может продать янки, чтобы они были наполовину настолько ценны, как те, которые он ухитрился или выпросить, или украсть? Надо внимательно следить за ним, потому что он представляет угрозу, — так решит десяток придворных фаворитов, которые отдали бы что угодно за приглашение в Каринхалле или Роминтен, не говоря уже о двух часах беседы с фюрером в его великолепном кабинете в Новой канцелярии. Так что Ланни не навещал двух красных музыкантов в поезде, а сидел спокойно, читая безобидную книгу об исследованиях паранормальных явлений известного и расово респектабельного барона Шренк-Нотцинга. В Цюрихе он отправился в другую гостиницу, а затем позвонил узнать номер комнаты Ганси, и пошел к нему, не называя своего имени портье. Гансибесс заказывали еду в номера, и Ланни вышел в соседнюю комнату, пока официанты заносили подносы. Ни одна из этих мер не казалась чрезмерной музыкантам, потому что они знали нацистскую систему шпионажа, и только их международная репутация обеспечивала им безопасность. Любой может быть шпионом или даже хуже, и когда эта красная пара следовала в концертный зал, их сопровождал их агент с двумя друзьями мужского пола внушительной комплекции. Такова была жизнь в городе, который лежал лишь двадцати километрах от нацистской границы.