Виктория Фокс - Тайна старого фонтана

Вивьен не нужно было повторять дважды.

У них все было серьезно. Джованни Моретти был, без сомнения, лучшим, что с ней когда-либо случалось. Сильный, честный, умный, отважный и верный, но вместе с тем с таинственной раной в душе, о которой она могла лишь гадать, желая, чтобы в свое время он открылся перед ней. В конце концов, она была перед ним как открытая книга. Никому после Джонни Лэйнга она не рассказывала откровенно о себе, но знала: сейчас все по-другому. Знала, что Джованни Моретти не похож на других мужчин. Она рассказала ему все — от избиений Гилберта до побега, от ночей в «Лалик» до того случая в офисе Джонни и всего, что случилось после. Он знал, что она хотела, но не могла убежать от своего прошлого. Джованни не осуждал ее, только заключил в объятия, когда она закончила рассказ, и поцеловал в волосы.

— Теперь все позади. Я обещаю.

Она чувствовала, что ее уязвимость имеет для него значение, хотя и не понимала какое. Казалось, он понимает ее как никто другой, потому что она напоминает ему кого-то, кого он, вероятно, знал в прошлом. Единственное, о чем Вивьен соврала ему, так это о том, что умерла не только ее мать, но и отец. Оба ее родителя были мертвы. Она успокаивала себя, что это не было такой уж неправдой — Гилберт перестал существовать для нее в тот день, когда она покинула его дом. Разве отец навестил ее в больнице? Разве звонил? Разве ему не было наплевать на нее? Разве удосужился хотя бы послать открытку или какой-то букет, чтобы пожелать ей здоровья? Никогда. Она ничего не была ему должна. Было проще и честнее оборвать все узы. Притвориться, что ничего не осталось.

Когда она сказала, что осталась сиротой, Джио посмотрел ей в глаза. Казалось, он хотел сказать что-то, но передумал. Вместо этого он притянул ее к себе и не отпускал.

— Только мы с тобой, Вивьен. Навсегда.

Их роман был сказкой. Она никогда не испытывала такого желания, не чувствовала себя в такой безопасности, не думала, что двое людей могут быть так близки. Вивьен всегда думала о себе как об эгоистке, избегающей обязательств, но ведь это был Джио, ее ангел-хранитель. Она могла смотреть в его глаза, один черный, другой зеленый, целый день и забывала обо всем.

Денди звонил днем и ночью, требуя ответа, почему она снова подвела его и не пришла на кастинг. Почему она стала так ко всему равнодушна? Что с ней происходит? Говорить с Денди было бесполезно. Он не слышал ее. Она говорила на другом языке, и молчание ее значило следующее: Я с этим покончила. Это бессердечный мир. Хватит с меня Голливуда, хватит с меня вас всех …

— Мне нужен перерыв, — сказала она своему агенту.

— Ты что, залетела?

Она разозлилась бы, но теперь ее было сложно вывести из себя.

— Очень смешно, Денди.

На самом деле мысль о том, что она могла бы носить под сердцем ребенка Джио, окрыляла ее. Сейчас было слишком рано, но через год или два… Все происходило слишком быстро, слишком многое поменялось… Авария заставила ее относиться по-другому к своему телу, она была в восторге от его возможностей.

Для нее не было ничего важнее возрождения. Сердце говорило, что всему причина — любовь к нему. Она игнорировала червячок сомнения, грызший ее по ночам, говоривший, что она саботирует свою жизнь, две жизни на самом деле — одну, которая осталась в Клермонте, вторую — которую построила здесь, Джио был ее единственным якорем. Если она потеряет его… Этого не произойдет, так что не стоило и думать об этом. Что с того, что Джио — это все, что у нее есть? Что с того, что он ее единственная опора? Что с того, что, если убрать его из уравнения, ничего не останется? Разве не для этого нужны настоящие отношения?

Каждый день Джио баловал ее розами, конфетами, духами или спонтанными поездками, походами в спа-салоны или уютные кафе, катанием на лодке. Вивьен не знала, откуда у него деньги на все это. Он был хорошим врачом, но не мог зарабатывать столько, чтобы покрыть такие расходы. Однако спрашивать она не собиралась. После отказа от работы ее накопления начали таять. Она не понимала, сколько потратила за это время под влиянием эмоций в попытке разобраться со своими чувствами. Вивьен глупо распоряжалась деньгами, когда их было много, и сейчас страдала из-за этого. Но Джио, казалось, не переживал. У меня есть он. Остальное не имеет значения. Он никуда не уйдет.

И это было приятно — не строить крепость хоть раз. Они были неразлучны и неуязвимы. Пара, у ног которой мог быть весь мир.

Какое-то время жизнь была безоблачной. Вивьен знала, что воссоздаст все, чего ей не хватало в детстве: уверенность и безопасность. Она только хотела, чтобы Джио согласился съехаться с ней. Она не давила, просто предложила раз или два, но он сразу сказал, что это плохая идея. «Почему?» — спросила она. Он не ответил. Всегда находилась какая-то отговорка — не самое лучшее время, он не может найти арендаторов для своей квартиры, нельзя ли подождать еще немного? Однако все это не имело смысла. Джио проводил большую часть времени у нее и казался влюбленным сильнее, чем когда-либо.

Но все же она начала беспокоиться, что он не приглашает ее к себе домой. В первые дни ей это показалось странным, но Джио всегда умел отвлечь ее внимание то поцелуем, то взглядом в глаза, и она откладывала выяснение на потом. С течением времени подозрения Вивьен усилились, заставляя сомневаться, вызывая вопросы и страх, что все снова может обратиться в прах. Она не понимала, почему он скрывает. Мучительная паранойя росла, и вскоре ее стало невозможно игнорировать. Когда он сказал, что они больше не могут встречаться по пятницам, пятницы должны быть его личными днями, она поставила вопрос ребром. Если Джио нуждался в пространстве — ладно. Но он должен быть честным с ней.

— Мне не нужно пространство, — сказал он, но его лицо потемнело, — я без ума от тебя, Вив.

— Тогда что происходит?

— Ничего. Просто изменилось мое расписание в больнице.

Она не поверила. Но подозрения были страшнее, и она не хотела вынуждать его сознаваться. У него роман? У него другая? Эта мысль ужасала ее. Что я буду делать без него? От мыслей о другой женщине она похолодела.

Нужно было выяснить правду. В следующую пятницу она подъехала к его дому, припарковалась напротив и стала смотреть на окна, обхватив руль руками.

Лжец.

Столько времени в больнице. Так почему же в окнах горит свет? Почему его блестящий «крайслер» был припаркован у дома? Вивьен знала. Он не был на работе. Он был там с какой-то женщиной, особенной настолько, что ее можно было привести домой. И сейчас они занимались любовью на простынях, на которых Вивьен никогда не спала. Они ужинали за столом, за которым Вивьен никогда не сидела. Принимали душ в ванной, в которую Вивьен никогда не входила.