Анна Вяземски - Горстка людей [Роман об утраченной России]

Адичка и Наталия Белгородские. А что, если их тени здесь и хотят открыть нам тайну? Передать нам что-то еще, то, что важнее скрипки и разрушенной церкви?

Сквозь оглушительный лягушачий концерт до нас доносятся чьи-то крики. Крики? Да это же нас зовут.

Сколько времени мы просидели здесь в молчании, погруженные каждый в свои грезы, в свои думы? Поднявшись, мы видим движущиеся в темноте огоньки. Где-то в километре от нас медленно, осторожно едет микроавтобус с зажженными фарами. Наши спутники ищут нас, волнуются. Теперь мне почти хочется побежать им навстречу. Василий напоследок удерживает меня за локоть:

— Адичка Белгородский был первым помещиком, которого убили вот таким зверским образом, а Байгора — первым разрушенным поместьем. Потом это, увы, случилось во всей России. Всегда было одно и то же. То, что пережила ваша семья, пережили и многие, многие другие. Знаете, какие слова приписывают Ленину? «Разрушайте гнезда, чтобы птицы не вернулись». А вы вернетесь сюда когда-нибудь, Мари? Построите новое гнездо?

— Нет.

От Байгоры действительно ничего не осталось. Но и места, и люди существуют, пока кто-то думает о них. Какая-то частица их, прежних, еще трепещет жизнью, и это делает их загадочным образом близкими мне. Благодаря «Книге судеб».

Я с признательностью вспоминаю Пашу. Эта женщина, за всю свою жизнь ни разу не покидавшая Байгору, отправилась в разгар Гражданской войны через всю Россию к Белгородским в Ялту, в Крым. Откуда она узнала, что семья уезжает на чужбину? Некому теперь ответить на этот вопрос. Дневник она нашла в разоренном кабинете Адички. Растащили все, что было можно. Но никто не позарился на скромную тетрадь в коленкоровой обложке. Паша знала, что в ней — все, что осталось от Адички, и, наверно, почувствовала необходимость как можно скорее передать ее в руки Наталии.

Если бы не она, если бы не ее мужество, я так и не узнала бы ничего о них, о горстке людей, брошенных вместе со многими и многими другими в водоворот истории, — о моей семье.

Роман «Горстка людей» — первое знакомство русского читателя с прозой Анны Вяземски, однако ее имя наверняка знакомо многим, по крайней мере любителям кино. И в самом деле, у этой француженки с русской фамилией за плечами — блестящая актерская карьера, и на ее творческом счету куда больше ролей, сыгранных в кино (около двадцати) и в театре (двенадцать), чем вышедших книг (шесть).

Свою карьеру в кино Анна Вяземски начала рано. Известный режиссер Робер Брессон, любивший работать с непрофессионалами, заметил семнадцатилетнюю девушку и предложил ей роль в своем фильме «Случайно, Бальтазар». Тогда же произошла встреча, сыгравшая еще более важную роль в судьбе Анны Вяземски, — с легендой французского кино Жан-Люком Годаром, который снял ее в главной роли в фильме «Китаянка» и женился на ней. Брак их через некоторое время распался, однако именно благодаря Годару Анна Вяземски состоялась как актриса. Она сыграла еще в трех его фильмах — «Уикэнд», «Один плюс один», «Ветер с востока», снималась у таких прославленных мастеров, как Пазолини («Теорема», «Свинарник»), Феррери («Семя человеческое»), успешно выступала и на театральных подмостках.

Однако, по собственному признанию Анны Вяземски, она, хотя с детства мечтала стать актрисой, в глубине души всегда чувствовала и другое призвание — писательское. Это и неудивительно: ведь ее родным дедом (по материнской линии) был великий французский писатель, нобелевский лауреат Франсуа Мориак. Еще девочкой Анна любила сочинять истории, которые ее бабушка, отвлекшись ненадолго от рукописей мужа, перепечатывала на машинке. Уже будучи актрисой, в промежутках между съемками, во время «простоев» она стала писать рассказы, и однажды ее друг, сценарист Жак Фиеши, посоветовал ей показать их издателю. Так появилась первая книга Анны Вяземски — «Воспитанные девочки». «Я не принимала решения стать писательницей и бросить театр, — признается Анна Вяземски. — Все произошло как-то само собой, постепенно».

Все романы Анны Вяземски в той или иной мере автобиографичны. Она писала о своем детстве («Мариме»), о первых шагах в мире театра («Клыки»), о сложных отношениях отца и матери («Гимны любви»). В романе «Горстка людей» писательница впервые обратилась к русской ветви своей семьи. Ее отец, потомок старинного княжеского рода Вяземских, родился в России, но России не знал: он был еще ребенком в 1918 году, когда его родители, подобно многим соотечественникам, покинули родину, и, как оказалось, навсегда. Впрочем, нет нужды рассказывать историю семьи Вяземских: она в точности воспроизведена в романе, и не приходится сомневаться, что под рассказчицей Мари Белгородски автор подразумевает себя. Действительно, несколько лет назад писательница, поддавшись на уговоры дальнего родственника, рассказавшего много нового о семье Вяземских, совершила вместе с ним «паломничество к истокам», и в России ее, как и героиню книги, постигло разочарование: от родового имения Лотарева ничего не осталось. Прошлое, о котором француженка Анна Вяземски никогда прежде не задумывалась и к которому впервые захотела прикоснуться, сгинуло безвозвратно, и следы его стерты с лица земли «из эстетических соображений». Но «и места, и люди существуют, пока кто-то думает о них», полагает писательница. И не стоит считать роман Анны Вяземски историческим произведением и пытаться отыскать в нем подлинную «Россию, которую мы потеряли». Канувший в Лету мир Анна Вяземски воссоздала в своем воображении. Ее Байгору не найти на географической карте. Но «горстка людей», о которой она так мало знала, ожила и обрела реальные черты под ее пером.

Мы теряем время. Пожалуйста, уезжай, мне так будет гораздо легче ( англ .). ( Здесь и далее примеч. переводчика ).

Молчи, дай мне ответить ( англ .).

В каноническом французском тексте «Интернационала» русскому «мир насилья» соответствует «прошлое», что больше подходит к данному контексту.