Энтони Леви - Кардинал Ришелье и становление Франции

Не прибегая к тому, что при определенных обстоятельствах можно было назвать взяткой, он вполне мог продавать лицензии, дававшие торговцам статус поставщиков двора, и устанавливать цены, по которым они, а часто и другие, снабжали двор необходимыми товарами. Он вполне мог рассчитывать на вознаграждение за облегчение доступа к королевской персоне или за продвижение дела или просьбы. Никакой фальшивой отчетности не требовалось ни в связи с оказанием разных незначительных услуг за наличную оплату, ни при наведении порядка в деятельности «filles de joie», однако самую большую прибыль, похоже, можно было извлечь из сотрудничества с финансистами, которые собирали огромные суммы денег, постоянно требовавшиеся королю. [22] О катастрофическом состоянии королевских финансов в последние годы правления Генриха III и в начале правления Генриха IV см.: Richard Bonney. The King’s Debts. Oxford, 1981. P. 25–53.

Похоже, что Франсуа и сам одалживал средства Генриху III, а благодаря своим контактам с финансистами получал сведения о возможностях инвестиций в коммерческие торговые предприятия, независимо оттого, открывались ли они вследствие политических решений или нет. Нам известно, что в сообществе с другими лицами он занимался торговлей, в том числе и морской, иногда действуя как член консорциума или прикрытие для него. Несомненно, его положение позволило ему уменьшить семейный долг и вскоре после своего назначения купить Лосский отель — просторный городской дом неподалеку от Лувра. Ряд сохранившихся счетов свидетельствует о том, что ему приходилось оплачивать шикарный образ жизни, соответствующий такому жилищу. [23] О займах главного прево см.: Mile Н. Michaud. L’Ordonnancement des dépenses et le budget de la monarchie, 1587–1589 / / Annuaire-Bulletin de la Société de l’Histoire de France (1970–1971). Paris, 1972. P. 87–150. Когда речь идет о коррупции, следует принимать во внимание общепринятые в тот период нормы. Когда в 1632 г. Луи де Марийак, маршал Франции, был осужден и казнен за совершенную им значительно ранее растрату фондов, предназначенных для строительства в Вердене, вся официальная Франция понимала, что это обвинение — всего лишь предлог, позволяющий королю расправиться с человеком, который может быть опасен для государства, в назидание остальным подданным, в чьей преданности можно усомниться. Даже особый суд смог обеспечить большинство только в тринадцать голосов при десяти судьях, высказавшихся против казни. Он мог рассчитывать на то, что его покровитель, Генрих III, защитит от последствий любой коммерческой неудачи.

На протяжении 80-х гг. XVI в. положение Генриха III ухудшалось, и в 1587 г. пятьдесят с лишним депутатов, известные как «Совет шестнадцати» — по 16 кварталам Парижа, которые они представляли, — образовали революционное правительство, которое передало город семейству Гизов. К 1588 г. стремительный взлет влияния всех трех братьев Гизов и личная популярность третьего герцога позволяли ему надеяться на захват власти во всей Франции. [24] Этими тремя братьями были Генрих — третий герцог, который инспирировал убийство лидера гугенотов Колиньи на празднике Святого Варфоломея в 1572 г., Луи Лотарингский — второй кардинал де Гиз и Карл, герцог Майенский с 1573 г., который состоял на службе у Генриха III, прежде чем возглавить оппозицию Генриху Наваррскому. Инструментом для этого стала Католическая лига, основанная в 1576 г. под предлогом защиты католицизма от кальвинизма, но к 1586 г. полностью попавшая под влияние семейства Гизов и превратившаяся в политическое орудие, с помощью которого оно надеялось захватить власть, возможно подчинив Францию владычеству Испании и, разумеется, навязав ей государственный католицизм.

Мать Генриха III, Екатерина Медичи, пыталась быть посредником между сыном и герцогом Гизом, но по приказу Генриха, возмущенного подчеркнуто вызывающим поведением Гиза, герцог был убит в Блуа 23 декабря 1588 г. За этим последовало убийство его брата, кардинала де Гиза, случившееся днем позже, в сочельник. В обязанности главного прево входил арест собравшихся в Блуа могущественных сторонников Лиги, теперь возглавляемых третьим из братьев Гизов, герцогом Майенским. Когда в январе 1589 г. умерла Екатерина Медичи, Сорбонна, не обладавшая какими-либо юридическими полномочиями, высказала свое мнение о том, что Генрих III утратил все свои права на корону. Преданность ему сохраняли только Бордо, Кан, Блуа, Тур, Сомюр и некоторые города в нижнем течении Луары.

Генриху III пришлось обратить взгляд на Генриха Наваррского как на своего законного преемника, несмотря на приверженность последнего кальвинизму. Когда Генрих III сам был убит 2 августа 1589 г. в Сен-Клу, где он готовил нападение на Париж с целью отобрать его у Лиги, Франсуа де Ришелье был одним из первых, кто признал гугенота Наваррского новым королем, как только тот пообещал вновь перейти в католическую веру. Франсуа как главный прево должен был находиться в лагере Генриха III в момент его убийства и вершить суд над телом немедленно умерщвленного убийцы Жака Клемана.

Франсуа становился все ближе к Генриху Наваррскому, чье военное положение поначалу казалось почти безнадежным. Однако 21 сентября под Арком Генрих одержал победу, имея 7000 человек против тридцатитысячной армии герцога Майенского, после чего начал покорять города — Ле-Ман, Байе и Лизье. К концу 1589 г. его позиции укрепились, хотя он по-прежнему отчаянно нуждался в лояльности своих сторонников-гугенотов. Франсуа участвовал в кампаниях 1589 и 1590 гг. вместе с Генрихом Наваррским и продолжал выполнять для него секретные дипломатические поручения. Как показывают документально зафиксированные платежи, он начал эту деятельность еще при Генрихе III.

Популярность семейства Гизов не объясняется одной только защитой католической веры, хотя Франция, разумеется, не готова была принять короля-кальвиниста. Лига также была проводником либеральной конституционной идеи, подразумевавшей заключение пакта между королем и народом, который бы аннулировался в случае установления тирании, уничтожающей любые обязательства верности. Однако смерть в 1590 г. престарелого дяди Генриха Наваррского, которого Лига собиралась сделать королем Карлом X, означала, что в конце 1592 г. ему нужно было только отречься от своей веры, чтобы обеспечить себе трон. [25] Генрих Наваррский стал претендентом на трон 10 июня 1584 г., после смерти Франсуа Анжуйского, четвертого сына Екатерины Медичи и брата Франциска II, Карла IX и Генриха III. Франсуа, герцог Алансонский, получил более высокий титул герцога Анжуйского, когда сам стал кандидатом на престол после смерти Карла IX в 1574 г., а его брат, герцог Анжуйский и король Польши, стал королем Франции. О том, что Наварра и Конде не имеют права наследовать французский трон, заявил папа Сикст V, который освободил всех их подданных от вассальной зависимости. Хотя многие историки все еще представляют дело так, будто притязание Генриха Наваррского на трон по праву рождения в 1589 п было законным, оно было в лучшем случае чуть более правомерным, нежели у испанской инфанты, внучки Генриха II и племянницы Генриха III, и то лишь при условии применения ad hoc расширенной версии Салической правды — сборника средневековых франкских законов. Салический закон, не допускавший наследования земли (но не трона) по женской линии, был возрожден в XV в. во Франции, но не применялся ни в Испании, ни в Наварре.