Роберт Картер - Меч войны

В губернаторском доме Хэйден вышел на площадку лестницы, где увидел Ковингтона, чей отряд стоял на дежурстве у Морских Ворот и кто дал сигнал мароном.

— Корабль, мистер Ковингтон! Водоизмещением тонн пятьсот или больше! На якорной стоянке и, кажется, разворачивается к нам бортом. Он стрелял по берегу.

Лица пришедших с Маскеленом выражали страх и ожидание.

— И что вы скажете, сэр? Французский?

— Да, сэр. Хотя там темно, как в смоляной бочке, но наклон его мачт позволяет предположить...

— Да, лучше бы это был один из наших индийцев, а ещё лучше — фрегат Королевского флота.

Они поспешили к Морским Воротам, где их ждал майор Лоуренс, огромный в своём красном мундире, с толстыми, как у бульдога, щеками. Он был освобождён французами несколько недель назад в обмен на одного из офицеров.

— Наша тревога оправдалась, губернатор, — проревел Лоуренс. — Он подошёл прямо под наши пушки и чрезвычайно доволен этим. Вы можете видеть его огни, сияющие ярче медных пуговиц. И он не опасается наших орудий, а значит, это не французы. Остаётся предположить, что это — корабль Королевского флота, что является для нас ещё большей опасностью.

— Возблагодарим Бога за это, майор. Это, несомненно, самое своевременное вмешательство нашего доброго Господа.

Лоуренс покачал головой.

— Их спасла лишь наша сдержанность. Как только увидели марон, они ответили залпом трёх двенадцатифунтовых орудий, заряженных паклей — если можно судить по звуку морских орудий. У меня на часах мог стоять какой-нибудь болван, который отправил бы их в Царство Небесное.

Хэйден слушал разговор. Ни один из королевских строевых офицеров не был высокого мнения о флоте, даже в самых лучших обстоятельствах. Лоуренс, очевидно, не был исключением, тем более после провала адмирала Боскоуэна.

— Значит, это фрегат, сэр? — спросил Хэйден.

— Чёрт побери, кто этот малый? — проворчал Лоуренс, обращаясь к своим людям, стоящим на почтительном расстоянии. Он опёрся на палку, перенеся на неё весь свой вес; обшлаг рукава открывал руку, огромную, как бычье колено.

— Это — сын мистера Стрэтфорда Флинта, недавно вернувшийся из Хайдарабада.

— Вот как? Что ж, попросите его не спрашивать меня о кораблях. Для меня все они — огромные деревянные башмаки, перевязанные верёвками. И наполненные болванами, — смотрите, там какой-то осел на шкафуте размахивает своим идиотским фонарём взад-вперёд. Вы понимаете, что это за сигнал? Возможно, сигнал бедствия?

— Не вижу. — Ковингтон вглядывался во тьму, не видя ничего, кроме плотного созвездия ярких жёлтых звёзд, усеивающих чёрный силуэт корабля, ещё более тёмного, чем окружающая тьма.

Ленивый прибой накатывался на берег. Все смотрели в сторону корабля с молчаливой молитвой в сердцах. Они слышали доносимые бризом слабые отзвуки приказов, которые выкрикивали на судне, и всплеск брошенного якоря. И тут Хэйден нарушил тишину.

— Иисус всемилостивейший, — сказал он, — мне кажется, я знаю, кто будет нашим гостем.

— Отвечая на ваш вопрос, губернатор. — Стрэтфорд Флинт шлёпнул большую сумку на стол Ковингтона, — вот что я привёз вам в этот раз. И ничего больше. Хотя, как вы увидите, этого вполне достаточно.

Все онемели от изумления.

Двадцать человек, офицеры, солдаты, служащие компании и члены Совета Ковингтона, стояли в ожидании вокруг Стрэтфорда. Что он привёз им? Порох? Или «Удача» была набита провизией? А может быть, солдат из Калькутты для высадки? Они приставали к нему с расспросами, пока он шёл к губернаторскому дому, но он лишь посмеивался.

— Никто из вас даже близко не подошёл к разгадке.

— Мы думали, что вы совсем оставили нас, Флинт. Поговаривали, что вы отправились в Кочин, болтали что-то о вашей связи с пиратами. — Ковингтон повернулся к Лоуренсу. — Боскоуэн, кажется, говорил что-то о маратхах?

Флинт знал, что имел в виду Ковингтон. Маратхи, которые теперь действовали в самом центре империи Моголов, в ранние дни своей грабительской деятельности прибегали к помощи местных мореплавателей, которые впоследствии пристрастились к морскому пиратству.

— Да, я не отрицаю этого! Я имел дело с пиратами. Но это было чисто рабочее соглашение. Я кормил людей Ангрии бисквитными крошками: давал им время отправления судов компании, документы на грузы, всё, что считал возможным. Когда его ребята знали, какие корабли принадлежат компании, они понимали, кого надо избегать. Так я направлял их на голландцев и на корабли, принадлежащие шлюхам. А сам избавлялся от конкурентов.

Лоуренс в упор смотрел на него.

— Все знают, что у вас были грязные сделки с пиратами, Флинт, но почему вы решили признаться в этом сейчас?

— Вы нравитесь мне как человек, Стринджер, поэтому я пропускаю ваше замечание. Лучше посмотрите как следует сумку, которую я принёс.

Ковингтон мрачно взглянул на просоленную почтовую сумку. На её жёсткой коже большими буквами было выжжено: «Диомеда». Ост.-Инд. комп.».

— Я надеялся, что «Диомеда» добралась-таки до Калькутты или задержалась у мыса и упустила сезон. Значит, она затонула?.

— В ста милях к югу от Гоа. — Черут в зубах Флинта разгорелся ярко-красным огнём, когда он запыхтел им. — Вы можете взглянуть на бумаги, которые были на ней.

— Письма? Вы имеете в виду корреспонденцию? Она уцелела?

Глаза Ковингтона оживились. «Диомеда» должна была прибыть уже несколько месяцев назад и была единственным судном, которое могло доставить известия от совета директоров со времени прибытия Боскоуэна.

— Слово «уцелела» не совсем подходит.

Наступило молчание.

— Как она попала к вам, Флинт? — требовательно спросил Лоуренс.

— Вы можете предполагать всё, что хотите. Я — человек, который всем интересуется. Поэтому я и обнаружил сумку, а затем подумал, что её стоит выкупить — за счёт компании, разумеется.

— За счёт компании. — Ковингтон потянулся к сумке, но рука Стрэтфорда прихлопнула её к столу.

— Я заплатил за неё десять лакхов серебра.

— Десять лакхов? — взорвался Лоуренс. — Вы имеете нахальство пытаться продать компании её собственное имущество! Вы что, Флинт? Десять лакхов — это баснословная сумма!

Флинт усмехнулся.

— Я гарантирую следующее: бумага, лежащая в этой сумке, спасёт ваш форт. И даже более того.

— Спасёт Сен-Дэвид? — Ковингтон переваривал то, что услышал, закусив губу. Он прошёлся по комнате, затем резко повернулся к Флинту. — Вы это серьёзно, Флинт? Вы уверены в этом?

— Я сказал: эта бумага спасёт форт Сен-Дэвид и возвратит форт Сен-Джордж.

— Невозможно!

— Нет, сэр! Возможно.

Щёки Лоуренса дрожали.

— Боскоуэн привёл сюда тридцать судов! Тринадцать линейных кораблей! Двенадцать рот по сто солдат регулярной армии в каждой! Восемьсот морских пехотинцев! Проклятье, мистер Флинт, четырёхтысячная армия не может сделать это, а вы ссылаетесь на какое-то жалкое письмо.