Роберт Картер - Меч войны

Евнухи крепко сжали ей руки и вытолкнули из шатра. Склон холма сверкал созвездиями горящих факелов; белые одеяния и тёмные лица танцевали перед её глазами словно дьяволы в ночи. Она слышала крики, а теперь и выстрелы джезалов. Голос Мухаммеда призывал их к расправе, но в темноте казалось, что самый большой шум исходит от дальних окраин собравшейся толпы.

Внезапно с окружающих скал прогрохотал залп, и мушкетный огонь гребнем прочесал лагерь Анвара уд-Дина. Совсем рядом послышался звук военной трубы. Иностранные солдаты появились на ближайшем холме, выступив на лунный свет и явив собой зрелище, способное сковать ужасом любого.

Она видела, как передние ряды солдат перезарядили мушкеты, в то время как задняя шеренга выступила вперёд, прикрывая своих братьев по оружию. Их были сотни, европейцев и обученных сипаев, движущихся отдельными ротами тесным порядком на расстоянии лишь вытянутой руки друг от друга.

Действие губительного залпа на армию Анвара уд-Дина оказалось ужасным. В Мадрасе Ясмин видела, как конники вновь и вновь бросали своих лошадей на штыки упорядоченных французских шеренг, движимые грубой смелостью и верой в милость Аллаха. Теперь же картина была иной. Каждый из них слышал ужасающие рассказы о непреклонной шеренге солдат в голубых мундирах, устроивших кровавую бойню в битве за Мадрас.

Но для истинного воина ночное сражение теряло всякий смысл. Кто может видеть славу этой битвы? Кто может свидетельствовать о проявленном героизме? Лишь шакалы могут нападать на свою жертву ночью. Шакалы и грязные падальщики. Ясмин почувствовала, как вскипает в ней кровь индусских воинов. Евнухи растерялись, когда шеренга французских солдат начала продвигаться по лагерю. Они мало видели в жизни, кроме стен зенаны. А здесь лучшие воины набоба бросали факелы и в ужасе убегали прочь из лагеря. Генералы Анвара уд-Дина выскакивали из шамианаха, поражённые коварством прищельцев, и в панике отдавали приказы, которым никто не внимал. Все бежали, опасаясь, что им прикажут сражаться против французов. Толпа людей повалила шатры и затаптывала всё на своём пути, кроме великого шамианаха самого Анвара уд-Дина.

Ясмин оказалась брошенной на землю, и почти в этот же момент ряды французской пехоты раздвинулись — и раздался пушечный выстрел. Она увидела, какое опустошение произвело оружие, как взметнувшийся дым скрыл страшную картину гибели десятков людей, и почувствовала, как один из евнухов повалился словно подстреленный слон.

Ясмин вскочила на ноги, задыхаясь от ужаса, и побежала обратно, по направлению к шамианаху, где оказалась в западне у стены шатра набоба. Справа от неё был вход в шатёр, в котором в панике метались её недавние мучители. Впереди — тысячи штыков французской армии; позади неё — стена шатра.

Ясмин дёрнула за верёвку ближайшей оттяжки, но лишь сорвала на ладони кожу. Она пыталась поднять край шатра над землёй, но он был пришпилен длинными железными штырями, туго забитыми в каменистую землю, так что расстояние между ними не позволило бы проползти даже мальчику.

— Пунах и кхода! — закричала она. — Боже, спаси меня!

Вновь послышались звуки грубы, и барабанная дробь прекратилась. Ясмин увидела лишь, как взмахнула хвостом лошадь французского офицера, увидела его саблю, сверкнувшую в лунном свете, услышала, как он что-то прокричал. Передняя шеренга солдат моментально подняла мушкеты, и вновь раздался залп, осветивший страшную картину боя. Она бросилась на землю и, обхватив голову руками, почувствовала внезапную боль. Сначала она была еле заметной, но, когда Ясмин попыталась повернуться, что-то острое вонзилось ей в пах.

Позади неё некоторые из чокедаров царской охраны попытались дать хоть какой-то отпор противнику. Многие из них бросились в шатры за оружием, затем спустились к своим лошадям. Дюжина самых храбрых воинов прискакали обратно, вооружённые мечами и пиками, и направили лошадей на наступающих французов. Сидя на седельной подстилке и держась только за гриву, они оказались лёгкой добычей для французских штыков.

Один из всадников каким-то чудом уцелел. Крепко прижавшись к шее своей лошади, он ворвался в шеренгу французов и закрутился среди них, размахивая мечом. Она увидела его безумную попытку захватить алам врага. Флаг, который несли вблизи от конного офицера, был светлым, с золотой эмблемой в виде топоров или стилизованных цветов. По тому, как гордо его держали, было видно, что знамя это чтили очень высоко. Когда всадник достиг сомкнутого ряда солдат, дюжина штыков подняла его в воздух и бросила наземь. Ясмин понимала, насколько хорошо продумана тактика боя иностранцев. «Как чётко связаны их действия, — думала она. — Пока каждый из них стоит на месте и защищает товарищей слева и справа, они могут взять любую позицию врага и удерживать её. Их атаку невозможно остановить».

Крик отчаяния послышался рядом. Вдоль долины шла большая армия — пять, десять, пятнадцать тысяч воинов, одетых, как привидения, в белые пагри и джамы. У Ясмин захватило дыхание. Это могла быть лишь армия, поднятая Музаффар Джангом и Чандой Сахибом. Следуя за быстро наступающими французами, она начала надвигаться на шатёр набоба. Какой-то человек натолкнулся на лежащую Ясмин, и она вновь ощутила резкую боль в бедре.

— Барик Аллах!

Это был её собственный кривой кинжал, который она спрятала в поясе.

Из шатра доносились приглушённые крики. Верные правилу, что никто не может войти в шатёр господина вооружённым, они оставили своё оружие в палатках и теперь, окружённые врагом, были абсолютно беспомощны. Ясмин вынула нож и воткнула в стену шатра, прорезав в ней длинную вертикальную щель. Её ослепил хлынувший изнутри свет, а затем больше полудюжины мужчин прорвались наружу и разбежались. Она прорезала ещё два выхода, но многие из тех, кто выбирался, тут же попадали под пули либо сослепу бросались на французские штыки. Затем, когда оставшиеся в живых с криками о помощи начали возвращаться в шатёр, Ясмин была внесена людским потоком внутрь его.

Под огромным куполом шамианаха властителя Аркота царил хаос. Высоко наверху что-то горело, наполняя шатёр светом и дымом. Женская секция, которая была отрезана от главного помещения, была теперь раскрыта. Около пятидесяти жён и наложниц царского гарема визжали, отбиваясь от прорвавшихся мужчин. Затем огонь наверху разгорелся ярче, и одна из трёх громадных медных ламп с грохотом свалилась вниз. Пламя начало подниматься по центральному столбу.

В противоположной стороне шатра, в пятидесяти шагах от неё, сотни людей пытались вырваться наружу, прежде чем горящий свод разорвётся и накроет их. Вблизи неё царская мебель и ценности передавались через головы обезумевшей толпы: маснад, дюжина самых больших и ценных кувшинов для вина, золотые курильницы, огромный Коран в серебряной оправе — всё направлялось в сохранное место. Она увидела Мухаммеда, возглавлявшего группу верных воинов, которая должна была защищать Анвара уд-Дина. Неожиданно дальняя стена шатра оказалась охваченной пламенем. Огонь поглощал пропитанную маслом ткань с ужасающей скоростью. С безнадёжным отчаянием она видела, как обгорели опоры и пылающий свод рухнул. Ясмин слышала крики о помощи и на какой-то момент сама оказалась накрытой тяжёлыми складками толстой ткани. Но с этой стороны пламени не было, и она использовала свой нож, чтобы прорезать выход на открытый воздух.