Роберт Картер - Меч войны

. — ... Итак, ваше высочество, Английская компания просит о помощи, которая не связана ни с какими условиями с нашей стороны, а также с обязательством исполнения данного договора.

Хэйден хотел дополнить Фосса Весткота своими политическими соображениями, когда заговорил низам. Он произносил пустые слова, как будто жевал сухую пыль, голосом уставшим и выдающим страх. Хэйден помнил тот бесплодный совет-дурбар с участием Мухаммеда Али, который лишь убедил низама, что его судьба уже предрешена и будет катастрофической.

Дурбар правительства низама, на котором впервые присутствовал Хэйден, отмечал покорение Назир Джангом провинции Аркот три месяца назад. На него был официально приглашён Мухаммед Али Хан, но по иной причине.

В большом отчаянии набоб отправился на север за сто пятьдесят миль в путешествие, опасное уже потому, что ему пришлось оставить Тричинополи и свои богатства, тогда как Пратар Сингх, амбициозный раджа соседнего Танджора, смотрел на него ревнивыми глазами, да и его собственные наёмники были менее чем надёжными. Но Мухаммеду Али необходимо было появиться в Арни, в десяти милях от Аркота, чтобы преклонить колени и пасть пред славой субахдара Декана. Ибо Назир Джанг был человеком, который мог теперь даровать ему жизнь и власть в этой земле смерти и изгнания.

Телохранители Мухаммеда Али въехали в брод у Арни, где их встретили пятьсот всадников Морари Рао. Он, должно быть, подумал, что его предали. Как тревожно видеть этих индусских маратхов, гордых людей элитной конницы Раджходжи Бхонзла, принимающими его как брата и провожающими в необозримый лагерь, созданный низамом.

Этот лагерь был целым городом. Миллион душ — учёные и подметальщики, повара и куртизанки, а также три или четыре лакха бойцов — город в пятьдесят миль в окружности, возводимый, разбираемый и возводимый вновь со скоростью сменяющихся фаз луны.

Хэйден был свидетелем изумления Мухаммеда Али. Даже пребывание в Хайдарабаде не подготовило его к лицезрению масштабов военной силы Низама. Будучи полностью собранным, войско представляло зрелище, внушающее благоговейный восторг: и всё оно управлялось волей одного человека.

Несмотря на всё новые и новые неожиданные повороты, события в конце концов работали во благо Мухаммеда Али. В ту ночь в сердце провинции Аркот он был провозглашён набобом Карнатики; и что за странная ночь это была!

Низам встретил его с болезненным лицом и в злобном настроении; Мухаммед Али простёрся перед ним, затем подошёл, чтобы поцеловать камень власти в Талваре, глядя оцепенело на желтушное лицо господина, к которому было велено приблизиться.

— Требуй от меня всего, чего угодно, о великий господин низам.

Назир Джанг важно повернулся к вазиру, несомненно помня уроки, которые он усвоил с детства рядом с великим Асаф Джахом, когда он был свидетелем, как его отец проявляет власть и укрепляет преданность к себе.

— Всего? Какое ёмкое слово. Оболочка, в которой содержится бесконечность. В таком случае отдай мне рубин.

Мухаммед Али спал с лица, в ужасе от этого требования. Он затряс головой и испуганно проговорил:

— Господин, у меня нет рубина.

— Есть, Глаз Змеи, которая имеет своё созвездие на небесах, тринадцатый знак Зодиака... Тот самый рубин, который мистер Флинт принёс в мои владения!

Ядовитый взгляд, который Мухаммед Али гневно бросил в сторону Хэйдена, обнаружил его злобу под маской кротости.

— Господин, у меня нет больше этого камня!

— У кого он тогда? — раздражённо спросил Назир.

Мухаммед Али лихорадочно думал; его покрасневшие глаза метались взад и вперёд, он взвешивал, что Назир Джанг может уже знать. Сейчас он не мог сказать истину.

— Он потерян. Пропал. Исчез в аду, из которого и пришёл.

— Ты лжёшь, Мухаммед Али Хан!

— Нет!

— Тогда поклянись! Клянись Горой Света, что говоришь истину!

Мухаммед Али встал на колени и поцеловал камень ещё раз, а затем рассказал, как Глаз был потерян в этой же самой реке Чейяр, когда он бежал со своими телохранителями на Юг из Аркота. Как его лошадь споткнулась и бурное течение, поднятое муссонными дождями, унесло камень.

— Лжец!

О да, Мухаммед Али Хан солгал и оставил низама как можно скорее, прося отпустить его, оправдываясь необходимостью держать Тричинополи и Юг, пока самозванцы ещё на свободе. Остаток вечера прошёл в молчании; Назир Джанг удалился к себе безутешный, оставшись наедине со своими погибшими надеждами.

Но последствия этой самой необыкновенной ночи не ограничились для Хэйдена тем, что он отправился спать. Лезвие ножа появилось над его головой и распороло ткань шатра после полуночи. Он вскочил на ноги, полностью проснувшись, и встретил вора с двумя взведёнными и наставленными пистолетами.

— Стой, бандит!

— Я не бандит, сахиб.

— Иисус всемилостивейший! Это ты!

Красная от бетеля улыбка страшно засияла в лунном свете на расплывшемся от радости, испещрённом морщинами лице. Он рад был видеть это лицо: это был старый скаут, когда-то бывший разведчиком у Абдула Масджида.

— Мохан Даз? Или его привидение?

— Чшшш, баба! Пожалуйста, потише! Я пришёл кое-что рассказать сахибу и не хочу, чтобы меня обнаружили.

Старый скаут открыл ему, что Мухаммед Али солгал о Глазе.

— Вы должны знать, что он продал его Музаффар Джангу. Он надеялся отобрать Аркот у своего отца, как только Музаффар станет низамом.

В темноте насмешливая болтовня Мохана Даза была удивительно успокаивающей.

— Почему ты рассказываешь мне это?

— Хороший господин достоин знать истину. Но это ещё не всё.

Он слушал, как скаут рассказывал сначала о суде над Ясмин, затем об ужасном разгроме в Амбуре и, наконец, о бегстве Ясмин-бегумы.

— Ты уверен, что она жива?

— Сахиб, её приговор отсрочен, и она живёт в зенане в Тричинополи.

Светлая радость наполнила Хэйдена. Он схватил старика за руки, неспособный вымолвить ни слова.

— Я благодарю тебя за это, — сказал Хэйден наконец с искренностью, с которой редко что произносил до сих пор. Он вынул золотой мохур из своего походного сундука. — Мохан Даз, это — малая благодарность...

Скаут пренебрежительно посмотрел на монету.

— Не надо, сахиб. Вы уже заплатили. Здесь, в моём сердце.

Он улыбнулся ему в ответ, и старый боец закачал от удовольствия головой.

Хэйден Флинт вспомнил о своей обязанности и об обещании, которое дал Клайву.

— Мохан Даз, у меня есть вопрос к тебе. На этот раз я заплачу за ответ.

Мохан Даз согласился и взял золото.

— Это справедливо.

— Ты говорил о зенане Мухаммеда Али. Знаешь ли ты, содержится ли там женщина-ангрези?

Скаут опустил глаза.

— Я не могу говорить об этом.

— Почему, Мохан Даз? Почему ты не можешь говорить?