Георгий Марков - Дед Фишка

- Ну, что ты думаешь, Тимофей?-спросил, подпоясываясь, Матвей.

- Думаю, что Ерунда пожаловал.

- А может, охотники заплутались?-сказал дед фишка.

- Навряд кто сейчас пойдёт сюда.

- Надо, Тимофей, кого-то из разведчиков выслать туда, чтоб пробрался поближе и узнал, какие силы, а партизан я сейчас по тревоге подыму,- проговорил Матвей и направился к выходу.

- Матюша, дозволь мне туда сходить! Я там, в Еловой-то пади, каждый кустик знаю. Так, нычить, проползу, что ни одна пташка не вспорхнёт.

Дед Фишка просяще смотрел на Матвея, поспешно натягивая на себя свой старый, в заплатках зипун. Матвей взглянул на Тимофея Залётного:

- Как, Тимофей?

- Я сам хотел пойти, товарищ командир.

- Нет, тебе нельзя. Надо вооружённых разведчиков на заставы выставить.

- Понятно.

- Я готов, Матюша! - Дед Фишка стоял в зипуне, в шапке, с ружьём через плечо, готовый сию же секунду ринуться на любое дело.

Матвей сердито покосился на него, но не мог сдержать улыбки:

- Ладно, уж. Иди… Но только знай: попадёшься - нас погубишь.

Дед Фишка встряхнул ружьё, пробормотал:

- Ты тоже скажешь… Когда я попадался?

Они вышли. В раскрытую дверь землянки ворвался холодный ветер и загасил тускло мерцавший ночник.

Дед Фишка юркнул куда-то в темноту, за высокие кедры, и бесшумно исчез. Изумлённый его поспешностью и ловкостью, Залётный сказал:

- Что он, в темноте видит, что ли? Матвей отозвался тихо:

- Кто его знает! Нам-то не суметь так. Шаримся вот, как слепые.

Они добрели до кухни, возле которой на сучке кедра висела железина, принесённая сюда кем-то из партизан-кузнецов, и Матвей негромко ударил в неё деревянной колотушкой.

Люди ещё не спали. С визгом и скрипом распахнулись двери землянок. С тревожным говором, в страшной суете партизаны бежали к месту сбора-на поляну.

Матвей прислушался, с горечью сказал:

- Орут-то как!; Всех до единого из пулемётов покосить можно.

- Это всегда бывает так спервоначалу. Необстрелянные,-проговорил Залётный. - По фронту знаю.

Матвей промолчал. По тому, как под его ногами похрустывали сосновые шишки, собранные на растопку печей и костров, чувствовалось, что командир топчется, нервничает.

- Давай, Тимофей, высылай дозоры по всему кругу, чтоб к нам ни с какой стороны не подошли,-проговорил он глуховато.

- Будет сделано, товарищ командир!-И Тимофей скрылся в темноте. Матвей постоял, послушал. Теперь говор людей переместился за посёлок, к поляне, на которой выстроились партизаны. Матвей направился туда, дорогой стараясь думать спокойно и трезво:

«Ну что ж, посмотрим, что получится. Когда-то должно же это случиться. По хорошему-то, нам бы надо первым начать. Опередили, гады!»

Выйдя на поляну, Матвей остановился. Говор, встревоженный и разноголосый, не умолкал. Матвей насторожил слух. В одном месте кто-то свирепо ругался, поминая царя и бога. В другом месте жалобный голос твердил:

- Сгинем, ребятушки, ни за понюх табака сгинем!

От всего этого у Матвея защемило сердце.

«Войско!.. Еще никто ничего не знает, а умирать собрались!»

- Ну-ка, давай тише! Чего разгалделись!-строго крикнул он.

Партизаны узнали голос Матвея, притихли.

- Командиры взводов - ко мне,-уже спокойно проговорил Матвей.

Командиры быстро собрались вокруг него. Матвей вполголоса сообщил им о кострах, пылающих в Еловой пади.

- Если это каратели,-сказал он,- надо на рассвете ждать нападения. Сейчас я послал узнать, что там за силы. Но велики ли, малы ли они, а уклоняться от боя нам нельзя. Как только разведка вернётся, мы продвинемся дальше и, чуть посветлеет, начнём первые.

Командиры взводов одобрили план Матвея. Только один Калистрат Зотов робковато сказал:

- А стоит ли нам, Захарыч, самим на рожон лезть?

- Стоит, Калистрат. Они в тайге как слепые, а мы тут знаем все ходы и выходы. В этом главный наш козырь. Мы покружим их тут и будем бить там, где они нас не ждут. Ясно?

Правильность доводов командующего была для всех настолько очевидна, что командиры дали единодушный отпор Калистрату.

- Ну, всё, командиры,-сказал Матвей.-Разводите людей по своим местам, готовьте их к бою и ждите. В случае чего-я буду у своей землянки.

Он пошёл берегом озера. Тут до землянки было немножко дальше, но зато дорога тянулась по гладкой, обтоптанной равнине и была ему хорошо знакома. Тайга шумела тягучим, ни на минуту не умолкающим шумом. Где-то поскрипывали качаемые ветерком деревья. Темнота, сгустившаяся с вечера, начала понемногу рассеиваться, и на небе появились светлые пятна, озарённые холодным блеском далёких звёзд.

Матвей шагал широко, быстро; беспокойные мысли теснились в его голове. Теперь, за какой-нибудь час до боя, когда многое было уже невозможно исправить, он с болью увидел, как ещё плохо подготовлены партизаны к вооружённой борьбе.

«Надо б взводным сказать, чтоб связных послали. Потребуется что-нибудь передать-хоть сам беги», - думал Матвей.

Но едва заканчивалась одна мысль, как появлялась другая:

«А будут раненые-что делать с ними? Куда девать их?»

Он дошёл до своей землянки и, занятый этими мыслями, присел на толстую кедровую колодину у входа.

«Ну что ж, когда-то надо начинать»,-сказал он себе, думая с горьким неудовольствием и о своей собственной неподготовленности.

В темноте раздались быстрые шаги. Подошёл Тимофей Залётный:

- Людей расставил, товарищ командир. Теперь не то, что человек- бурундук к нам не проскочит.

- Будем ждать. Садись, покурим,- предложил Матвей.

Они закурили и долго сидели молча.

Вдруг послышался хруст. Кто-то шёл к ним, топча ногами осыпавшуюся сухую хвою. Они насторожились, взялись за ружья.

- Не дед ли Фишка?-прошептал Залётный. Матвей ничего не сказал. Шагал кто-то неосторожно, тяжело. Старик ходил по-другому: легко, неслышно.

- Ты где, Захарыч?-остановившись, спросил человек из темноты.

- Это ты, Архип?

- Я, товарищ командир. Фу, язва, ни зги не видно!

- Ну, как у тебя дела?

- Плохо, товарищ командир. У меня во взводе кое-кто не хочет идти в бой.

- Почему?

- Не желаем, говорят, зря кровь проливать. До наших, дескать, хуторов далеко, а тайгу всё ровно не отстоишь.

- Во, Тимофей, видал?-возмущённо проговорил Матвей, сдерживаясь, чтоб не закричать: «Гони таких партизан к чёртовой матери!»-Ты побудь здесь, Тимофей, а я схожу туда сам,-сказал Матвей более сдержанно.

Они скрылись в темноте, и прошло не менее часа, пока Матвей возвратился.

- Что там?-спросил Залётный.

- Сын ломовицкого мельника затесался. Он и мутит. Ну, да я ещё до него доберусь!

- Тут есть гуси лапчатые! В партизаны пошли, а са…- Оборвав на полуслове, Тимофей схватил Матвея за руку, спросил: - Слышишь?

Матвей прислушался, сдерживая дыхание. С той стороны, откуда можно было ожидать приближения белых, доносился многоголосый говор людей.