Алексей Шишов - Последний стратег

В «Аргентинском архиве» генерала Алексеева, который увидел свет в российском Отечестве в начале 90-х годов прошлого столетия благодаря заслугам его младшей дочери Веры Михайловны Алексеевой-Борель, хранится немало писем, которые Михаил Васильевич отправлял из Маньчжурии жене. В одном из них он пишет о том, как провёл декабрьский день Рождественского сочельника:

«...За столом сказали, что 25-го к 10 часам утра начальник штаба Главнокомандующего приглашает в Чансамутунь на совещание. Изображая из себя начальника штаба 3-й армии (Алексеев в то время исполнял его обязанности. – А. Ш.), я ранее 9 часов вверзился на обозную телегу и отправился за 8 вёрст. В вагоне церкви звонили к обедне; не попасть туда!

Один из приглашённых опоздал, а с его прибытием сели за стол. В половине разговоров зашёл сам Главнокомандующий, и дальнейшее совещание велось им, т.е. говорил, высказывая свои пожелания, неустановившиеся, без широты замысла, в которых за мелочами исчезла та общая идея, которая должна проникать всюду, не давая этим мелочам затемнять важное.

Пришли священники славословить, потом завтрак, но без участия самого Куропаткина.

Затем выяснение у генерала Сахарова (генерал от кавалерии, начальник полевого штаба главнокомандующего. - А Ш.) второстепенных вопросов, и около 4 часов я снова на своей телеге затрясся по... пути в Ваньшитунь.

Порт-Артур... Это совещание. Нет, не весело, не бодро возвращался я домой. Если теплится вера, то в массу, а не в личность, которая руководит и правит... нашей армией».

Алексею не мог забыть, каким был храбрецом Куропаткин под знамёнами прославленного Скобелева, который однажды сказал начальнику штаба своего отряда:

— Алексей Николаевич. Ты хорош на штабных должностях. На них тебе цены нет. Но не дай Бог тебе оказаться на Высокой самостоятельной должности…

Алексеев был наслышан об этих скобелевских словах. В Маньчжурии он понял, насколько прозорливо они были сказаны четверть века назад. Поэтому он и писал:

«...Если теплится вера, то в массу, а не в личность, которая руководит и правит... нашей армией».

Под массой Михаил Васильевич понимал нижних чинов, офицерство Русской армии в Маньчжурии. Под личностью - генерал-адъютанта Куропаткина, с годами растратившего немало лучших своих качеств, которыми блистал на болгарской земле.

Генерал-квартирмейстеру 3-й Маньчжурской армии не раз приходилось сталкиваться с главнокомандующим и в боевой обстановке. Показателен такой эпизод сражения у Сандепу в январе 1905 года, после которого русские войска отступили на север.

Алексеев находился в штабе армии. Около 12 часов дня ему позвонил начальник артиллерии куропаткинского штаба:

— Говорит начальник артиллерии штаба главнокомандующего. Кто на проводе?

— Генерал-квартирмейстер Алексеев.

— Возле вашего правого фланга изготовился для атаки 10-й корпус 2-й армии. Из его штаба мне только что доложили, что ваша армейская артиллерия до сих пор не начала огневой поддержки атаки корпуса. В чём дело?

— В штабе третьей армии нет приказа главнокомандующего о проведении огневой поддержки 10-го корпуса.

— Как нет! Об этом же говорилось на совещании у его превосходительства. Разве вы не присутствовали со своим командующим армией?

— Присутствовал. Но письменного приказа наш штаб так и не получил.

— Вы можете отдать приказ обстрелять армейской артиллерией японские позиции перед вашим соседом слева?

— Нет, не могу. У генерал-квартирмейстера, как вам известно, таких полномочий нет.

— Надо искать выход из положения. Полки 10-го корпуса уже вышли на исходные позиции для атаки. Что можно сделать?

— Выход, думаю, есть.

— Какой?

— На станции Суятунь стоит поезд главнокомандующего. Я скачу туда с просьбой отдать приказ об огневой поддержке атаки 10-го корпуса артиллерией нашей армии.

— Прекрасно. Только спешите. О решении главнокомандующем проинформируйте меня немедленно.

Куропаткин принял генерал-квартирмейстера в штабном вагоне, сидя за картой Южной Маньчжурии. На столе лежали телефонограммы и несколько неподписанных приказов.

— Ваше превосходительство. Начальник вашей артиллерии просит через меня отдать приказ о проведении огневой поддержки атаки соседнего 10-го корпуса. Цели нам известны.

Ответ главнокомандующего поразил спокойствием и благодушием:

— Огневая поддержка корпуса из армии генерала Гриппенберга от вас не потребуется.

— Позвольте спросить, почему?

— Я только что отправил приказ командующему 2-й армией ничего не предпринимать против японцев. Кроме атаки самого города Сандепу.

— Но в таком случае 10-й корпус пойдёт без огневой поддержки.

— Корпус останется на позиции. Атаковать Сандепу будут полки другого армейского корпуса.

— ?!

— Я решил не рисковать под Сандепу. Лишние потери вдали от границ России не нужны.

— Но, ваше превосходительство, идёт война. Как быть на ней без разумного риска?

— Войска надо беречь для решающего сражения. Я за них ответственен перед государем.

Михаил Васильевич писал о том случае из истории Русско-японской войны следующее:

«...С минуту на минуту можно было ожидать атаки -10-го корпуса, изолированной, неподдержанной. Полетели телеграммы, телефонограммы, и притом помимо прямого начальства. Куропаткин развенчал сразу своё звание Главнокомандующего и стал всем, если бы можно, до ротного командира включительно.

Атаку успели приостановить. Разъяснение лежало на столе Куропаткина - позиция по 2-й армии. Когда она была получена и почему сразу не попала в руки по адресу — не знаю.

В ночь на 14-е получено категорическое сообщение Гриппенберга, что Сандепу взят, но с утра от многих офицеров, командированных в соседние корпуса, стали поступать сначала сбивчивые, а потом определённые сведения, что самая главная часть этого селения обращена в обширное укрепление, весьма сильное. Эта-то часть и не взята, а если не взята она - не сделано ничего.

И тут, по-видимому, сделано немало промахов в отношении подготовки артиллериею разведки раньше, чем лезть.

А в результате... и 15 января, когда я продолжаю, ещё не окончено дело под Сандепу и вообще в западном районе. По-видимому, там понесены уже значительные потери, и как хотелось бы, чтобы они сплочены были успехом.

Но и теперь уже можно сказать, что нам недостаёт очень многого, кроме мною ранее высказанного: необходимость давать всякому действовать в пределах его обязанностей, самостоятельно, но под ответственностью...».

Всё же начальный успех атаки японских позиций у Сандепу был несомненный. От главнокомандующего требовалось только наращивать усилия, оперировать огневыми налётами армейской артиллерии, приказывать распорядительно. Или иначе говоря - командовать атакующими войсками. В таких случаях генерал Алексеев говорил нижестоящим военачальникам: