Николай Кузьмин - Меч и плуг [Повесть о Григории Котовском]
- Название:Меч и плуг [Повесть о Григории Котовском]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Политиздат
- Год:1976
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Кузьмин - Меч и плуг [Повесть о Григории Котовском] краткое содержание
Н. Кузьмин в своем творчестве не раз обращался к художественно-документальному жанру, однако историко-революционная тематика впервые нашла свое отражение в его новой повести «Меч и плуг». Герой ее — легендарный комбриг, замечательный военачальник гражданской войны Григорий Иванович Котовский.
Меч и плуг [Повесть о Григории Котовском] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Пампушечка ты моя малосольная, распрекрасное ты чучело!..
— А плетью хочешь? — совсем осатанел Черныш.
«Оголодали кони», — подумал Колька.
В углу за крылечком возилась хозяйская детвора. Младшенькая, свесив большую голову в платочке, играла в свою любимую игру: вертела из щепочек и тряпок куколок и хоронила их.
Все внимание старшей девочки, Соньки, занимал степенный, строгий мальчишка в настоящей военной форме. Глазея на него все дни, что он жил у них постоем, Сонька не переставала умиляться: такой маленький солдат! Она знала, что он уедет не сегодня-завтра, а значит, снова опустеет их двор, вся деревня, и никогда уже не будет такого праздничного многолюдства. Главное же — уедет и даже не оглянется этот важный маленький кавалерист в белой кубаночке набекрень, со своей серебряной трубой.
Обнявшись с Бельчиком, Колька поглаживал его по толстой шее. С чем придет Семен из штаба? Но ведь Григорь Иваныч обещал, при всех сказал! Не такой человек, чтобы обманывать. Если сказал, значит, точно. Теперь они с Семеном будут вместе… Бельчик настойчиво тыкался в руки своего хозяина, принюхивался к карманам, но угостить коня было нечем. Раз или два Колька строго взглянул на босоногую рыжую девчонку с засунутым в рот пальцем, глазеющую на них с Бельчиком.
— Тебе что… — не выдержал он, — делать нечего?
Девочка пожала плечами и, опустив голову, почесала одной ногой другую.
— А у нас картошка осталась! — вдруг выпалила она. — В чугуночке.
Колька переглянулся с конем. Потом, помявшись, солидно кашлянул в кулак, как это делал усач Девятый.
— Подхарчиться бы, конечно, не мешало. Время. — И он глянул на небо: солнце стояло уже высоко.
— Я сейчас принесу! — крикнула Сонька, бросаясь в избу.
Остывшие картошки она вывалила в подол платьица и держала его рукой, чтобы не рассыпать. В другой руке, на ладошке, принесла щепотку соли.
Ого, даже соль!
— С солью у вас, как видно, ничего, — похвалил Колька, придерживая Бельчика, чтобы тот не жадничал. — А вот мы всю Украину прошли, а соль нигде даже на сахар не меняют. Что сахар? Баловство одно.
Дома Сонька опростала солонку, больше соли в доме не было. Но она нисколько не жалела и радовалась, что маленький солдат перестал важничать и разговорился.
Одну картофелину он сунул Бельчику, другую разломил и макнул в подставленную ладошку.
— Обозов второй месяц не видим, — жаловался он, прожевывая. — Обносились и… вообще. Ну, да тебе этого но понять. Дело военное.
Девочка соглашалась, кивая головой и подставляя подол с картошкой.
— А я вчера… и каждый день бегаю смотреть, как вы на выгоне руками махаете.
Выбирая картошку, Колька снисходительно усмехнулся. Девчонка, конечно, глуповата. Да что с нее возьмешь? Что она видела, что понимает?
— Руками!.. Это называется — гимнастика.
Сонька сгибала ладошку, чтобы соль собиралась в кучку и удобнее было макать. Мало оказалось соли, совсем ничего!
— А бабка Мякотиха подсмотрела, как ваш Григорь Иваныч сам кувыркается. То, говорит, ноги задерет, то на спине примется кататься. Как собака перед снегом. Ну чистый, говорит, антихрист!
— Дура она! Антихрист… — Колька старательно подобрал с подставленной ладошки последние крупинки соли. — Григорь Иваныч знаешь какой человек? Его повесить хотели, так он всех палачей поубивал. Его сам царь боялся.
— Ца-арь?!
— А ты думала! Ему два ордена должны. У него часы вот на такой цепочке от самого Ленина. И все из чистого золота!
Подавленная Сонька молчала.
— Он знаешь как с буржуями управлялся? Он их прямо за людей не считал!
Подъев картошку, Колька отряхнул руки и поправил кубанку.
— Я бы еще… — сказала Сонька, — да нету больше. У нас тут как банды налетели, все порастащили. И людей поубивали — прямо куда ни глянешь!
— Допрыгаются они у нас! Вороний корм!
— А у нас тятьку всего плетями изодрали. Мамка нас увела, но я все равно видела. Сейчас он на лавке лежит, а когда никого нету, зубами скорчегает.
— Зачем он дался? Я бы ни в жизнь! С ними знаешь как надо? Пускай бы попробовали сунуться!
На Колькиной груди она заметила заштопанную дырку и осмелела, потрогала пальцем:
— Это пуля тебя ранила?
— Война же! — снисходительно пояснил Колька. — Без крови не обойтись.
Потягиваясь, он энергично согнул руки кулаками к плечам и свел лопатки. Так, если устанет, делает Котовский. Где же, однако, задерживается Семен? Что-то долго нет…
Продляя разговор, девочка доложила:
— А еще бабка про этого, про вашего… который курицу украл, сказала.
— Это не ее ума дело! — сурово вымолвил Колька.
— Она говорит, что стрелять его никто не будет. Построжатся с ним, посидит он, сколько надо, а как уезжать вам, его и выпустят.
Колька вышел из себя:
— Дура она! Что она понимает своей башкой. Кто его выпустит. Я сам ходил к Григорь Иванычу. И слушать не хочет! А она — «выпустят». Никто его не выпустит. Как поедем — все!
— Бабка говорит, — оправдывалась девочка.
— Бабка… А ты… У самой голова должна быть. Думай.
Сонька застенчиво чертила пальцем ноги по земле.
— А вы еще долго у нас пробудете?
— Какое там! Выступаем. И так засиделись. Скоро курицы клевать начнут.
На улице показался Зацепа, шагал крупно, зло. Завидев его, Колька негромко, скороговоркой сказал:
— Ну, все, все. Некогда мне с тобой.
Он на самом деле сразу же забыл о существовании рыжей девчонки. Мрачное лицо Семена встревожило его: случилось что-то неприятное…
Бригада покидала Шевыревку, оставались последние дела. О Мамае, сидевшем взаперти под караулом, никто не поминал, но каждый знал, что приговор трибунала, утвержденный комбригом, ждал исполнения.
Сегодня с утра в штабе побывал комендант трибунале. Вскоре он, засовывая в карман гимнастерки сложенный вчетверо лист бумаги, деловито сбежал с крылечка и отправился к себе.
Ожидание того, что должно произойти, действовало угнетающе. Юцевич, вопреки обыкновению, не бегал и не подгонял штабных, грузивших хозяйство штаба на тачанки. Комиссар Борисов мрачно крутил на палец завиток волос. Оба они старались не лезть комбригу на глаза. Подготовка к отправлению завершалась в молчании, словно в доме находился тяжелобольной.
В полдень в угловую горницу, легонько постучав, зашел Борисов. Комбриг, руки за спину, задумчиво стоял у окна.
— Григорь Иваныч, выйди.
— Что такое? — спросил, не оборачиваясь, Котовский.
— Да там… к тебе.
— Кто?
— Один там… Просит.
Задрав подбородок, комбриг стал застегивать пуговицы на воротнике.
Во дворе, возле штабного крыльца, его дожидался Милованов. У комбрига разочарованно скривились губы. Спускаться вниз он не стал.
Пряча свой бараний наглый взгляд, Милованов сбивчиво забормотал:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: