Джон Уильямс - Август

Ты, должно быть, уже слышал о смерти Децима. Глупая история — надо же было ему наткнуться на кучку варваров в Галлии! Впрочем, я бы предпочел разделаться с ним сам, чуть позже.

Мы можем встретиться в Бононии следующим месяцем; я еду туда по делу — разобраться с остатками легионов Децима, которые решили пойти со мной. Я предлагаю не приводить с собой всех наших армий, а взять лишь несколько когорт личной охраны. Если мы явимся на встречу со всеми войсками, наши воины могут выйти из повиновения. Лепид тоже будет присутствовать на переговорах, так что имей это в виду. Впрочем, наши люди уладят все детали.

Протоколы заседаний сената: консульство Квинта Педия и Октавия Цезаря (сентябрь, 43 год до Р. Х.)

Об отмене решения об объявлении Марка Эмилия Лепида и Марка Антония вне закона и о посылке писем с извинениями и предложениями примирения им и командующим их армиями.

Принято сенатом.

Сенатское слушание: дело заговорщиков и убийц Юлия Цезаря.

Обвинители: Луций Корнифиций и Марк Агриппа.

Лишить убийцу Марка Юния Брута покровительства Рима и заочно признать виновным.

Лишить убийцу Гая Кассия Лонгина покровительства Рима и заочно признать виновным.

Лишить П. Сервилия Каску, народного трибуна, уклонившегося от присутствия в сенате из страха расплаты, покровительства Рима и признать виновным.

Лишить заговорщика и пирата Секста Помпея покровительства Рима и заочно признать виновным.

Все заговорщики и убийцы, признанные виновными судейской коллегией сената, приговариваются к смерти.

Письмо: Гай Цильний Меценат — Титу Ливию (12 год до Р. Х.)

Из всех воспоминаний, которые ты вытянул из меня своими вопросами, мой дорогой Ливий, эти — самые печальные. Я в течение нескольких дней не решался взяться за перо, зная, что это разбередит старые раны.

Мы отправились из Рима в Бононию на встречу с Антонием в сопровождении пяти легионов; Антоний и Лепид, со своей стороны, обязались иметь с собой такое же количество войск. Переговоры должны были происходить на небольшом острове в Лавинии, где река широко разливается перед впадением в море. Два узких моста соединяли остров с берегами; окружающая местность была совершенно плоской, так что противостоящие армии могли быть расположены на достаточном расстоянии друг от друга, но в то же самое время постоянно держать друг друга в поле зрения. Обе стороны расставили стражу из сотни воинов у входа на каждый из мостов. И вот мы трое — Агриппа, Октавий и я — медленно, шаг за шагом стали продвигаться по мосту, в то время как с противоположного берега нам навстречу так же медленно шли Антоний и Лепид с двумя сопровождающими каждый.

Помнится, это был серый, дождливый день. В нескольких шагах от моста стояла небольшая лачуга, сложенная из неотесанных камней, куда мы и направились, встретившись с Антонием и Лепидом. Перед тем как войти внутрь, Лепид обыскал нас на предмет оружия.

— Мы не хотим вам зла. Мы собрались здесь, чтобы наказать убийц, а не пытаться подражать им, — заметил на это Октавий.

Пригнувшись, мы вошли в низкую дверь. Октавий сел за грубо сколоченный стол в центре комнаты, Антоний и Лепид устроились по обеим сторонам от него. Ты, конечно, понимаешь, что общее соглашение было достигнуто еще до того, как мы встретились: Октавий, Антоний и Лепид должны были образовать триумвират вроде того, что существовал между Юлием Цезарем, Гнеем Помпеем и Крассом почти двадцать лет назад; этот триумвират должен оставаться у власти в течение пяти лет, давая им в руки бразды правления Римом, включая право назначать городских магистратов и командующих армиями в провинциях, из которых западные (восточные провинции оставались под властью Кассия и Брута) были поделены между триумвирами. Мы согласились взять самую скромную из трех частей — обе Африки, Восточную и Западную, и острова Сицилия, Сардиния и Корсика, хотя эти последние были под сомнением, так как Секст Помпей незаконно удерживал Сицилию и полновластно хозяйничал почти по всему Средиземноморью; но не земли были нам нужны от этого соглашения. Лепид сохранил за собой Нарбону и обе Испании; Антоний получил обе Галлии, Северную и Южную, — самые богатые и значительные из всех провинций. За всем этим, конечно, стояла необходимость объединить наши силы, чтобы разбить Кассия и Брута на востоке и таким образом покарать убийц Юлия Цезаря и принести мир и порядок в Италию.

Очень скоро стало ясно, что Лепид — всего лишь орудие в руках Антония. Это был напыщенный, самодовольный и довольно глупый человек, хотя, когда держал язык за зубами, он выглядел довольно внушительно. Тебе знакома эта порода — типичный сенатор. Антоний позволил ему побубнить минуту — другую, а затем прервал его нетерпеливым жестом:

— Мы вернемся к деталям позже, — сказал он. — А сейчас нас ждут более неотложные дела. — Он бросил взгляд на Октавия: — Как тебе известно, у нас имеются враги.

— Да, — ответил тот.

— Несмотря на то что сенат полным составом самозабвенно кланялся и расшаркивался перед тобой, когда ты покидал столицу, можешь не сомневаться — в эту самую минуту он снова замышляет против тебя.

— Я знаю, — сказал Октавий и остановился, ожидая, когда Антоний продолжит.

— И враги у нас не только в сенате, — добавил Антоний.

Он поднялся из-за стола и взволнованно зашагал взад и вперед по лачуге.

— Они по всему Риму. Я не перестаю вспоминать твоего дядю Юлия. — Он покачал головой. — Никому нельзя верить.

— Да, никому, — сказал Октавий с мягкой улыбкой.

— Они так и стоят у меня перед глазами — обрюзгшие, заплывшие жиром, купающиеся в роскоши и каждый день приумножающие свое богатство…

Он с такой силой ударил кулаком по столу, что лежавшие на нем свитки разлетелись по глиняному полу.

— И это в то время, когда наши воины недоедают, и к концу года положение может лишь ухудшиться. Солдаты не воюют на голодный желудок и без надежды на воздаяние в будущем, когда война окончится.

Октавий продолжал молча наблюдать за ним.

— Я не перестаю вспоминать Юлия. Если бы только он с большей решимостью выступал против своих врагов!

И он опять покачал головой.

Долгое время все молчали.

— Сколько? — тихо спросил Октавий.

Антоний ухмыльнулся и снова сел за стол.

— Тридцать, может быть, сорок имен, — небрежно заметил он. — Думаю, у Лепида тоже найдется несколько.

— Ты уже обговорил это с Лепидом?

— Он не возражает.

Лепид прочистил горло, важно опустил руку на стол и, откинувшись назад, изрек:

— К своему вящему сожалению, я пришел к выводу, что это единственный путь, открытый перед нами, каким бы неприглядным он ни казался. Смею уверить тебя, мой дорогой мальчик, что…