Лев Дугин - Тревожный звон славы

Слетелись мухи.

— Несуразица совершенная, — говорил Жак, отгоняя мух. — Почтеннейший Сергей Львович [8] Почтеннейший Сергей Львович... — Пушкин Сергей Львович (1770—1848) — отец А. С. Пушкина. изволили вчера присылать лошадей. Вас ждут-с!

— Почему же сегодня не прислали? Или почему не обождали?

— Я говорил. Значит, из своих соображений. Почтеннейшие Сергей Львович и Надежда Осиповна...

— И часто бывают в городе?

— А как же-с! — всплеснул руками Жак. — Не сами господа, так от них! Магазин Ланиных — лучший в Опочке, это скажет каждый, к нам за продуктами, за разными другими товарами... и ваши почтеннейшие, и госпожа Осипова...

За сеткой раскрытого окна покачивала ветвями липа. Затрепетали листья — их шёпот напомнил отдалённый шум моря.

— Конечно, скука в глуши, — продолжал Жак. — А в уездном городе то бал, то маскарад, то оркестр — всякие весёлости...

Птичьи голоса напомнили крики чаек.

— К нам, как соскучитесь, Александр Сергеевич... Chefbien Opochska! [9] Уездный город Опочка! (фр.).

Захудалый, маленький городок — он уже прошёлся по его грязным, пыльным, немощёным улицам, осмотрел посады, присутствия, побывал у древнего земляного вала, искупался в Великой.

— А уж брат ваш, Лев Сергеевич [10] — А уж брат ваш, Лев Сергеевич... — Пушкин Лев Сергеевич (1805—1852) — младший брат А. С. Пушкина. , можно сказать, общество любит, можно сказать, не пропускает...

— Брат? — На лице Пушкина вдруг разлилась улыбка, крупные зубы сверкнули. — Часто бывает, говорите?

— Как же-с... Можно сказать, недели не пропустит. И уж очень, доложу вам, лицом и эдакими... как бы сказать... движениями с вами сходны... — Жак вдруг прервал себя, что-то углядев. — Александр Сергеевич! — вскричал он. — Ни за что! От вас — деньги?.. — И, наклонившись, вполголоса проговорил: — Считаю за честь. Мы, так сказать, тоже люди образованные. Понимаем-с...

Снова едва уловимая зыбкая волна скользнула по лицу Пушкина, изменив его выражение. Он вытащил накрахмаленную салфетку из-за ворота и бросил её на стол.

— Может быть, они на почтовую станцию пришлют лошадей?

— Прикажете узнать? Эй!

— Я сам.

Жара не спадала. Улицы были безлюдны. Даже собаки попрятались. Деревья бросали размытую тень, а листья, казалось, поникли и пожухли. В слепящем небе оцепенело повисли ватные обрывки облаков. Ветерок доносил запах Великой, но не освежал.

В самом деле, захудалый городишко — Опочка. Обывательские дома и заборы однообразными линиями окаймляли кривые улочки и переулки, посреди пустыря громоздились каменные соляные подвалы, подъездная булыжная дорога вела к воротам льняной трепальни. Но церквей было много, и в лучах солнца сияли золочёные главы и кресты — Успенской, Никольской, соборной Спасской... Вдруг над улицами понёсся колокольный звон, собирая православных на обедню.

Почтовая станция была конечной на тракте — в глубь уезда вели просёлочные дороги. На просторном дворе в ряд стояли обычные бревенчатые смотрительская с помещениями для приезжих и ямщицкая, за ними — конюшни; двор смыкался с выгоном, на котором паслись лошади. К распахнутым воротам вели глубокие колеи. Этой станцией кончилась его десятидневная гонка через Елисаветград, Кременчуг, Нежин, Витебск, Полоцк... Несколько часов назад, разбрызгивая жидкие чернила плохо зачиненным гусиным пером, он вписал своё имя в книгу, завершив подпись освоенным со времён Лицея броским завитком.

Его коляска, купленная в Одессе, стояла во дворе рядом с тяжёлым вместительным рыдваном, выделяясь щеголеватостью. Не скоро же теперь понадобится ему эта коляска, на которую ушли последние деньга! Бока и рессоры её заляпаны грязью, дышло упёрлось в землю... Лошадей из Михайловского не было.

Он вернулся в трактир с замысловатой яркой вывеской, украшенной аляповатыми цветочками: «Приятная Надежда». Дверь с фасада вела в горницу для господ помещиков и офицеров, с тыла — в помещение для лиц подлого состояния.

Жак приказал тотчас подать самовар.

— В жару оно облегчает, — пояснил он. — Выпоты-с...

— Послушайте, из местных помещиков нужна кому-нибудь коляска? — спросил Пушкин. — Хорошая, новая, только купленная. Мне не скоро понадобится, а в деньгах может случиться нужда.

— Как же-с! — воскликнул Жак. — Помещик Рокотов [11] Рокотов Иван Матвеевич (1792 — не ранее 1850) — помещик с. Стехново, сосед Пушкиных по с. Михайловскому. лишь недавно упоминали. Господин Рокотов, недалёкий сосед вашего батюшки!

— Это какой же Рокотов? — Последний раз он был в этих краях пять лет назад и недолго, но память у него была цепкая. — 0Tot коротенький, румяный, пузатенький?

— Mais comment done [12] Вот именно! (фр.). ! Вы в нескольких словах...

Распахнулась с тяжёлым скрипом дверь — будто кто, пьяный, не рассчитал силы, — и на пороге в расхлёстанной, с расстёгнутым воротом, со сбившимся поясом рубахе, в запылившихся до верха голенищ сапогах стоял Никита, обтирая рукавом лицо. За ним темнела чья-то фигура с коротким кнутовищем в руке.

— Никита! — Пушкин выскочил из-за стола. — Где тебя черти гоняли?

— Voila enfin! [13] Наконец-то! (фр.). — воскликнул Жак.

— Ох, Лександр Сергеевич, намаялся я...

Верный дядька вошёл в трактир, следом за ним мужик в плотной, несмотря на жару, поддёвке, в соломенной, с изломанными полями, с полуощипанным пером шляпе. Шляпу он снял и низко поклонился.

— Петруха [14] Петруха — Парфёнов Пётр (ок. 1798 — не ранее 1859) — дворовый с. Михайловского, кучер А. С. Пушкина. , кучер, значит, — пояснил Никита. Пушкину припомнилось что-то смутное. — Ох, Лександр Сергеевич! Дуракам, значит, счастье, мне, значит. Приказчик Воронический изволили домой ехать, вот и подвезли, а не судьба — до сей поры топал бы. Никак бы не поспел!..

— Voila enfin, — повторил Жак.

Никита не повернул к нему головы.

— Ожидают вас барин наш, Лександр Сергеевич! — Он был взволнован. — Все ожидают — и барыня, и сестрица... А уж братец ваш, Лев Сергеевич, увязались с нами, да барин Сергей Львович не позволили. И куда же им — мы верхами, охлябь, на рогожках, а Льву Сергеевичу без седла никак... — Никита от возбуждения сделался разговорчивым. — Ну, поехали, Господи помилуй. — Он перекрестился. — Конец пути. — Никита говорил о пути от самой Одессы.

Пушкин смотрел на знакомое лицо взволнованного дядьки. У него самого на душе сделалось как-то пусто.

— Что ж, поехали, братцы? — обратился он к Никите и кучеру.

— Nous allons partir, nous allons partir [15] Мы идем, мы идем (фр .). , я провожу вас до коляски, — суетился Жак. — Нижайшая просьба, Александр Сергеевич: самый воздушный привет очаровательной вашей сестре, Ольге Сергеевне [16] ...очаровательной вашей сестре, Ольге Сергеевне... — Павлищева Ольга Сергеевна (1797—1868) — сестра А. С. Пушкина, урождённая Пушкина. ...