Георгий Фёдоров - Возвращенное имя

Великан оружейник усмехнулся в рыжую бороду, вытянул из кучи боевой топор и, играя им, сказал:

«Кабы Русь не была искусна в выделке оружия, давно бы заполонили нас. Несть числа воронам: и печенеги, и торки, и византийцы, — кого только не отбивала матушка-Русь!»

Взяв у оружейника топор, Дамиан поневоле залюбовался им. Узкий, длинный, с хищно изогнутым полукруглым лезвием с одной стороны и вытянутым вперед бойком с другой.

«А что это?» — с удивлением спросил Дамиан, увидев круглое сквозное отверстие возле лезвия.

«Лезвие такого топора, как и лезвие меча, должно обнажаться только в бою, — сказал оружейник. — Вот погляди». — И он ловко надел на лезвие своими тонкими пальцами маленький железный чехольчик, закрепив его сквозь отверстие точно подогнанным штырем.

«Да-а, — с каким-то особым выражением протянул Дамиан, — такой топор годится только для боя, но для боя он хорош…»

Выйдя из мастерской оружейника, они побродили по центральной незастроенной площадке и подошли к круглой, вымощенной камнями большой выемке, на дне которой находился двухкамерный водоразборный бассейн, полный голубоватой воды.

У колодца стояло несколько женщин в льняных, вышитых на рукавах платьях и черных, в красную и желтую клетку шерстяных поневах. На головах у них были расшитые разноцветным бисером кокошники, в волосы вплетены у висков по три-четыре круглых блестящих кольца, в ушах серебряные серьги в виде грозди винограда. Одна из женщин, неся на концах коромысла полные воды деревянные ведра с железными обручами и дужками, прошла мимо Дамиана.

«Хорошая примета», — сказал Горислав.

«Откуда у нее византийские серьги?» — спросил удивленно Дамиан.

«А я тебе говорю — эти серьги русские, — ответил Горислав. — Вначале, правда, из Византии привозили купцы, а теперь и наши научились не хуже делать. А заметил ли ты у нее ожерелье из серебряных круглых бляшек?»

«Да. На них узор, сделанный зернью и сканью».

«Так вот, — с гордостью сказал Горислав, — бляшка меньше человеческого глаза, а звездочка на ней сделана из семисот с лишним напаянных серебряных шариков. Вон видишь дом у колодца? Там наш златокузнец работает».

«Ваш? — переспросил Дамиан. — Что-то я не видел таких украшений у женщин на посаде. Там ожерелья из граненых сердоликов, а серьги литые бронзовые».

«Это правда, — усмехнулся Горислав. — Серебро да золото только жены дружинников носят, а у мастеровых попроще».

«А велика ли дружина у вас?»

«Восемьдесят всадников с мечами и копьями, бывалые воины».

«Не мало ли для охраны такого города?»

«Ничего, у нас каждый мужчина — воин».

Они подошли к самому колодцу, и Дамиан увидел сложный водоподъемный механизм со стопорным колесом-храповиком, системой валов и деревянных подъемников, позволяющих подавать воду из бассейна прямо на площадку перед западиной.

«В обычное время, — пояснил Горислав, — вода держится на уровне верхних венцов бассейна, а излишек по трубе стекает прямо в ров. Когда же нападает враг и в детинце скапливается много народу, и расход воды возрастает, тогда перекрывают трубу заслонкой и вода заполняет всю эту круглую, мощенную камнем выемку».

«Удивительно, — подумал Дамиан, — откуда эти варвары, не имеющие никаких традиций и опыта в гидротехнике, могли додуматься до такого сооружения?»

— Как это — не имеющие никаких традиций и опыта? — прервал Георге Барабанов. — Они еще за двести лет до этого построили тут рядом отличный колодец.

— А я тебе говорю, Дамиан не мог знать о его существовании — ведь он скрыт под насыпью вала.

— Ну что же, что скрыт. Ведь мы-то его раскопали…

— Помалкивай, архитектор Барабанов. Нет у тебя чувства историзма, — строго сказал Георге и продолжал рассказ: — В общем, пока они ждали возвращения дружины, Горислав объяснил Дамиану, что посадник княжеского рода из Киева и поставил его великий князь Руси Игорь, когда проходил в этих местах шесть лет назад, направляясь на Царьград. Тогда же была и установлена новая, единая для всех подать в пользу великого князя: по черной куне с дыма.

«Что же это за подать такая?» — удивился Дамиан.

«С дыма, то есть с дома, в котором есть печь. С хозяйства, значит. А черная куна — вот что такое: есть у нас деньги — большие слитки серебра — гривны, ходит как своя и восточная монета, и византийская, а для небольших расчетов служат нам меховые деньги — шкурки. Так и называются они — «куны», или «куницы», «белки» и другие. Раз в год посылаем мы дань в Киев по счету с дыма. Князь Великий заповедал посаднику и дружине крепко стеречь этот край от незваных гостей. Ведь это ворота на Русь.

Горислав рассказал Дамиану и о том, что Корчедар главный город над двадцатью другими городами и семидесятые селами и все они связаны между собой и общей обороной, и общим хозяйством. Крестьяне снабжают города продуктами, получая взамен железные лемехи, серпы, косы и другие нужные в хозяйстве вещи и защиту при нападении врага.

Их разговор был прерван неожиданно раздавшимся ржанием коней и стуком копыт по деревянным мосткам. На площадь во главе двух десятков дружинников въехал посадник. Воины спешились, передав коней слугам, которые отвели их в открытый загон, где сняли притороченную к седлам добычу: лисиц, зайцев, куниц.

Посадник прищурил серые глаза под седыми бровями и сказал, глядя на Дамиана:

«Здравствуй, пришелец. Откуда пожаловал?»

«Князь, — ответил за Дамиана Горислав, — это булгарин. Кузнец. Вместе со мной бежал он из византийской неволи. Позволь ему побыть с нами».

«Что ж, — ответил князь, — кровь братская, да и ремесло нужное. Живи. Железо варить умеешь?»

«Нет», — ответил Дамиан.

«Научи его, — бросил князь Гориславу и, опять обернувшись к Дамиану, спросил: — Ратному делу обучен?»

Дамиан, опустив голову, снова сказал:

«Нет. Охотиться на птицу с луком иногда доводилось…»

«Это не та охота, — прервал князь. — Должен научиться ты охотиться на матерого зверя, что о двух ногах, я сам проверю, как тебя учат».

Князь принял от сокольничего, посадил на толстую кожаную рукавицу своего любимого сокола с колпачком на глазах и направился к дому…

— Это что, к жилищу номер семь? — ехидно спросил Турчанинов.

— Да, да, именно к жилищу номер семь, — взорвался Георге. — Надоели вы мне! Прерываете все время. Вот сам теперь и рассказывай, — заявил он Турчанинову.

— Я же не археолог, не историк, где уж мне, — с притворной скромностью ответил Турчанинов.

— Да брось, пожалуйста, — сказал Георге, — после лекции о снежном человеке ты о чем хочешь можешь рассказывать.

— Ну хорошо, — согласился Турчанинов. — Но имейте в виду — за историческую точность я не ручаюсь. Итак, князь обернулся и направился к своему дому, — начал Турчанинов.