Владимир Успенский - Староста страны Советов: Калинин. Страницы жизни

Только где взять такую литературу? Хорошо бы в Петербург тайком съездить…

Сначала это казалось несбыточным. Не отпускала работа, не было денег. Однако Михаил Иванович не отказывался от этой мысли, тем более что быт семьи постепенно налаживался. Екатерина Ивановна, хоть и городская, хоть и не знала прежде другой работы, кроме ткацкой, не опустила руки, не растерялась. Сдружилась с соседскими женщинами, приобщилась, правда, не сразу, к крестьянской работе. Мария Васильевна хлопотала во дворе при детях, а Екатерина Ивановна и лен брать научилась, и рожь жать, и цепом молотить. Пахать умела, казалось, не хуже Михаила Ивановича, полоска земли у нее получалась будто пуховая. Постепенно стала вроде бы главной в доме. А хозяйство досталось ей неважное. Изба перекосилась. Надо было поднимать один угол. Сбруя для лошади веревочная, в местах обрывов связана мочалкой. Колеса телеги пора менять. Плуг и борону надо чинить. За что ни возьмись — одни дыры.

Однако правильно говорится: голь на выдумки хитра. Обследовала Екатерина Ивановна горницу, сарай, амбар — искала, что можно продать без ущерба для семьи. Вот, например, дровни. Хорошие дровни: большие, крепкие, кованные железом. Но зачем они? Лошаденка слабая, такую тяжесть и без груза не тянет. Мария Васильевна против продажи не возражала. Покупатель нашелся в соседней деревне. И серебряные карманные часы, долго лежавшие в сундуке, следом пошли. Общая выручка — двадцать рублей. На них купили новую ременную сбрую, починили телегу, привели в порядок плуг, борону. Михаил Иванович диву давался хозяйственной сметке жены. Она освобождала его от многих мелких забот, оставляя время для дела, которое он считал самым главным: для революционной работы. Всегда, при любых условиях.

Летом в свое имение приехали Мордухай-Болтовские. Михаил Иванович побывал у них. Встреча была теплой. В семье генерала выросли дети, самые младшие заканчивали учебу. Дмитрий Петрович нашел возможность помочь Калининым. Не подачкой, конечно. Сказал: нужен человек, который два раза в неделю ходил бы за тридцать верст в Кашин получать почту. Плата — три рубля в месяц. Калинин прикинул: это выгоднее, чем жечь уголь, потом возить его в тот же Кашин без твердой уверенности в том, что продашь.

Обязанности почтальона взяла на себя Екатерина Ивановна. Ноги у нее были легкие. Уставала, конечно, очень, обернувшись за день туда и обратно, а все же это был хоть какой-то просвет в однообразной деревенской жизни. Михаил Иванович встречал жену на телеге верстах в восьми от Верхней Троицы и, пока добирались до дома, просматривал газеты, поступавшие к Мордухай-Болтовским. Все они были одного толка: буржуазные, правительственные, в них мало говорилось о положении трудящихся, о настроениях масс. Лишь по косвенным признакам Калинин догадывался, что революционное движение снова шло на подъем. А сам он вроде бы на обочине.

Не выдержал Михаил Иванович. Собрал деньжонок на поезд и тайком от соседей, от всех знакомых на несколько дней махнул в Петербург. Потом еще раз. Через много лет он, вспоминая, напишет:

"Приедешь из провинции на Николаевский вокзал, денег по обыкновению ни гроша, выходишь на Знаменскую площадь, идет липкий, мокрый снег. Скупой питерский свет скрывает конец проспекта 25 Октября [2] Невский проспект (Прим. авт.). . Вдыхаешь полной грудью воздух столицы. Ах, как хорошо! Если есть деньги, на трамвай сядешь, а нет — быстрее трамвая айда на Васильевский, Выборгскую или Нарвскую заставу, к выходу рабочих с заводов. Там встреча с товарищами, выходящими с работ. Кормят обедом. Устраивают с квартирой…

Вечером тесная компания — идет обсуждение заграничных новинок, новые тезисы Ленина, дающие богатый материал в полемике против меньшевиков".

Были, конечно, и шутки, и веселые острые словечки. Явился однажды Калинин на квартиру к друзьям в старенькой поддевке и в валенках. Обнялись, поздоровались. А давний и верный друг Правдин постучал по столу, привлекая внимание, заговорил как оратор на собрании:

— Смотрите, братцы, мы видим перед собой деревенского кулака, похожего на тех, с которыми нам еще предстоит воевать…

Расстегивая поддевку, Михаил Иванович не задержался с ответом:

— Радуйтесь, представители пролетариата, что вы имеете здесь, в своих рядах, представителя деревенщины, а вернее говоря, представителя крестьянства, самого ближайшего союзника в будущей борьбе. Без крестьянства-то никуда не уйдем!

— А надежен ли союзник-то? — уже всерьез спросили его. — Проникают ли в крестьянские массы наши идеи?

— Мало мы еще работаем в деревне, очень мало, — сказал Калинин. — Мужик нутром чувствует несправедливость, мечется, ищет правильную дорогу. Эсеры склоняют крестьян на свою сторону. Так что дел у нас в деревне — край непочатый. Давайте, братцы, революционную литературу, листовки. Завтра же увезу, сколько смогу захватить.

Отправляясь в такие поездки, Михаил Иванович говорил в деревне, что едет либо в Яковлевское навестить свою бывшую учительницу Боброву, либо в Кашин и задержится там на несколько дней. Но у жандармов, не оставлявших Калинина без своего пристального внимания, частые его отлучки вызвали подозрение. Уж не связаны ли они с тем, что во всей волости, даже во всем уезде появилось множество прокламаций, передаются из рук в руки нелегальные книжки? Решили устроить неожиданный обыск в доме Калининых.

Был обычный день. Михаил Иванович работал в поле. Екатерина Ивановна ушла в волостное село: затеяла ставить новый сруб вместо покосившегося. Нужно было узнать, какие требуются бумаги. Мария Васильевна с детишками была на гумне. Вдруг прибежала соседка с известием, что приехали жандармы, оцепили дом Калининых, никого не подпускают, а сами роются везде, даже сено перетрясли и в погреб лазили. Мария Васильевна скорей в деревню. Возле плетня ее задержал стражник: "Кто такая?" — "Хозяйка". — "Не велено пущать!" — заявил стражник и хотел обыскать ее. Но Мария Васильевна так разозлилась, что бросила в лицо стражника пониток — домотканую кофту — и проскочила мимо него во двор. В доме открыла сундук, отдернула занавеску на печке, крикнула жандарму:

— Ройтесь, ищите, бесстыдники!

Михаила Ивановича между тем доставили в избу старосты и учинили допрос. Ничего не добившись от него, принялись поочередно вызывать мужиков. Допытывались: не собирается ли народ у Калинина, не читает ли он вслух книжки, не затевает ли разговоры против царя? И вообще, нет ли подозрительного в его поведении? Крестьяне, конечно, знали многое, но ни один не выдал своего земляка. Отвечали почти одинаково; "Михаила мужик справедливый", "Хороший мужик, умный", "И работать горазд, и грамоту знает, не зря у барина-то возрастал".