Владимир Успенский - Староста страны Советов: Калинин. Страницы жизни

Десятки, сотни тысяч деревенских ребятишек не только выучились у них грамоте, но унаследовали свободолюбивые взгляды, патриотизм, стремление самоотреченно трудиться во имя высоких целей. Не все, конечно, достигли потом столь больших высот, как Михаил Калинин, однако почти в каждой волости появились мыслящие люди, которые первыми воспринимали революционные идеи. Но это будет потом, через многие годы. А пока Миша восхищенно смотрел на свою учительницу, с радостью слушал ее голос и очень хотел, чтобы уроки длились подольше, а перерывы между ними были короче.

Удивительно, насколько хорошо она знала и понимала каждого из своих многочисленных учеников. На всю четырехклассную школу было лишь два преподавателя: Анна Алексеевна и батюшка-поп. Но тот появлялся не каждый день, а она постоянно, с утра до вечера, находилась среди детей, вела занятия в две смены, объединяя младший класс с полусредним, а средний со старшим.

Мише все предметы давались без особых трудностей, кроме чистописания. Огрубевшие от работы пальцы плохо чувствовали тонкую невесомую ручку. Буквы получались кривые, разновеликие. Анна Алексеевна простила бы это, лишь бы писал грамотно, однако инспектор и попечители земского училища, не вникая в подробности, судили об успеваемости, о прилежании прежде всего по почерку. Красиво, ровно ложатся строчки — значит получится из мальчика волостной писарь или мелкий чиновник. Другого и не надобно.

Анна Алексеевна просила Мишу: наберись терпения, приучай руку. Он, разумеется, выполнил ее совет. Товарищи отдыхали после уроков, а Михаил, сидя за партой, выводил букву за буквой. Если на квартире горела вечером лампа или лампадка, он, не принимая участия в разговорах, писал и писал. Немели пальцы, в глазах рябило, но он продолжал работу да тех пор, пока хозяева, погасив лампу, не ложились спать. И через полгода начал выделяться среди других учеников не только отсутствием грамматических ошибок, но и четким каллиграфическим почерком.

Он не просто занимался. С огромным желанием, с какой-то ненасытной жадностью воспринимал то, что можно было узнать от учительницы, почерпнуть в книгах. За три месяца прочитал все, что имелось в школьном шкафу. Анна Алексеевна начала приносить ему книги из своей небольшой, но тщательно подобранной библиотечка: произведения Державина, Некрасова, Гоголя. Арифметические задачи Миша решал в уме, ложась спать. Если не удавалось найти верный ответ вечером, то поутру, на свежую голову, это получалось само собой.

С осени до рождества, намного опередив свою румяную соседку Любаню (а она училась неплохо), обогнав всех ребят, Миша закончил два класса. Анна Алексеевна перевела его в средний класс.

Каждую субботу после уроков отправлялся Миша в Верхнюю Троицу. Двенадцать верст по морозу, по занесенной снегом дороге, на которую с наступлением темноты выходили волки. Жутко было идти, да нужно. Картошки взять на неделю, хлеба, помыться. С одеждой у него было совсем плохо. Под старой шубейкой — единственная рубаха. И штаны тоже одни. Мать устраивала стирку, а он сидел голышом на печи, дожидаясь, пока высохнет. Хоть и одет был беднее всех в классе, зато рубашка у него всегда чистая и отглаженная. Заплатки — и те аккуратные.

Был Миша не то чтобы гордым, но свое достоинство не терял. Ни перед кем не заискивал, в обиду себя не давал. И ни от кого не принял бы помощи, оскорбился бы подачкой. Анна Алексеевна ощущала его настороженность и долго не решалась сделать то, что хотела. Но нет, Миша чуткий, он должен смекнуть, что и сама она живет небогато, заботится о нём по искреннему душевному желанию. Из скромного жалованья несколько месяцев понемногу откладывала деньги. А потом купила Мише рубашку-косоворотку, поясок, а главное — валенки, чтобы ходил в свою деревню без риска обморозить ноги.

Взял Миша обнову от любимой учительницы, но так растерялся, так взволновался, что слова не мог вымолвить. Пробормотал, смущенно улыбаясь, что-то несвязное. И трудно было понять, кто больше, доволен: он или она.

Учение между тем близилось к завершению. По пять, по шесть лет пребывали некоторые ребята в четырехклассном училище. А Миша окончил за два года. Жаль было Анне Алексеевне расставаться с лучшим учеником, но она от души радовалась за него. 1 мая 1889 года Михаилу Калинину торжественно вручили похвальный лист — за примерное поведение, прилежание и успехи. Редчайший случай: вдвое быстрей закончить весь курс, да еще с такой наградой.

Расставаясь со своей учительницей, Миша не смог удержать слез. Заплакал, что случалось с ним нечасто. Многое ему хотелось еще познать, изучить, но впереди — обычная крестьянская доля: клочок земли, выматывающая, забирающая все силы борьба за кусок хлеба.

…В последующей своей жизни, большой и сложной, в тюрьме и ссылке, на важнейших государственных постах Калинин не раз будет вспоминать тех добрых, заботливых людей, с которыми сводила его судьба. И среди них — Анна Алексеевна Боброва, Мария Ивановна и Дмитрий Петрович Мордухай-Болтовские.

В том году, когда Миша закончил земское училище, выдалась ранняя весна. Зазеленели посевы, быстро поднялась трава на лугах. И покос обещался быть хорошим, и картошка, и рожь. Но лето пришло знойное, сухое. А когда наступил срок убирать урожай, начались холодные затяжные дожди. Было ясно: зерна и картофеля хватит разве что до января. Потом — впроголодь, зубы на полку. Раньше обычного засобирались мужики в отход: в Тверь, в Москву, в Петербург. Плотничать, столярничать, печи класть — подработать маленько.

Мишу летом опять взяли в семью Мордухай-Болтовских. Митя и Саша еще больше привязались к нему. Все вроде бы хорошо. Но господам-то что, они голодать не будут. А Мише надо думать не только о себе, но и о том, как переживет трудную зиму семья.

Он не говорил Мите и Саше о своих заботах, но они сами многое видели, многое понимали. Упросили отца не оставлять Мишу на зиму в Верхней Троице. От деревенских сверстников он оторвался, интересы у него шире, разнообразней. Пусть хоть столицу посмотрит. А Дмитрий Петрович знал: чем больше едоков покинут сейчас деревню, тем легче будет оставшимся. Ну а «мальчик для услуг» нужен и в городе.

Мать благословила Мишу со спокойной душой: свои господа, не обидят. А к лету приедут и его привезут.

Михаил, разумеется, был очень доволен. Сможет хоть немного помогать деньгами семье. И уж где-где, а в Петербурге-то наверняка найдется возможность учиться дальше.

«Чугунка» не произвела на него особого впечатления. В школе учили про то, как пар вертит колеса. Отец, бывало, рассказывал об «избах», которые бегут по железным рельсам. Да и привычные к поездкам барчуки отвлекли внимание Миши, затеяв, едва оказавшись в вагоне, игру в «слова». Один произносит слово, а другой должен найти такое, чтобы начиналось с последней буквы предыдущего. Так и идет по цепочке, чем быстрей, тем лучше. Прошлым летом Миша опасался играть с барчуками, слов у него не хватало, неловко было. А теперь не уступал им. Они, конечно, знали больше городских и иностранных слов, но и у Миши были такие, что им неизвестны. Митя произносит, к примеру, «инсургент», а Миша сразу пристегивает «торбу».