Андрей Ларионов - Когда рухнула Берлинская стена

Пулькин все также с упорством занимался своей работой. Он работал в основном с агентами и изучал экономику ФРГ. Владимира Широкова не было, и Пулькин сидел за своим столом скрупулезно изучал документы. Сам «шеф» начальник дрезденского управления МГБ ГДР генерал-майор Сорст Бем вручил Пулькину бронзовую награду «За службу в Национальной армии ГДР». Кроме того, Владимир Пулькин был один из приглашенных в дрезденское управление МГБ ГДР на праздничный вечер «Братья по оружию» в честь 70-й годовщины Октябрьской революции. Тогда после торжественной речи генерала Бема шампанское лилось рекой. Однако будни чекистов не так веселы и отрадны, как праздники.

— Сюда идут восставшие! — Крикнул кто-то, пробегая по коридору, что Пулькин вздрогнул от неожиданности. В коридоре слышен был топот. Офицеры прильнули к окнам здания КГБ, увидели схожую картину, как в Берлине: огромная толпа людей с плакатами и надписями подходили к Дрезденскому управлению МГБ. Владимир даже на какой-то миг вдруг вспомнил из туманных забытых снов прошлое. Однако то мимолетное сновидение было погружено в забвение сознания.

Печальное небо не предвещало ничего хорошего. Обнаженные деревьев тянули свои ветви-руки к небосводу. Ветер был холодным, и съежившаяся от холода толпа уже находилась на территории здания КГБ СССР.

Подполковник оставшийся за главного в КГБ, вышел навстречу к этой массе людей, что как лавина пытались смести тех, кто их контролировал.

«То, что упала Берлинская стена — это добрая воля нашей страны! Здесь здание, которое мы охраняем. Это собственность Советского Союза! Поймите правильно — это собственность другой страны. Мы офицеры — выполняем свой долг…» — Возвысив свой голос, произнес агент Пулькин, глядя то на печальное мрачное небо над Дрезденом, то на людей обступивших его.

Чекистов было восемь человек: все с оружием. Они выполняли свою работу, а восставшие же с чувством негодования и даже ненависти смотрели на них, как на тех, кто мучили их и контролировали. Это была холодная война. Именно потому агент каждой страны следил за своими же гражданами, а также успевал еще ловить чужих агентов.

В толпе были лица в полых шляпах, они внимательно и цепко смотрели на Владимира. Он же обращался к людям, говоря им: «Вы знаете — я офицер. Я вооружен пистолетом. Один патрон я оставлю для себя. Но, выполняя свой долг, я буду стрелять. Я по-другому не могу — я офицер!»

Холодный зимний ветер прилетал издали, чуть дыша на лица людей. Это было похоже на столкновение или противостояние, где Владимир Пулькин обращался к немцам, а толпа слушала обращение подполковника КГБ.

Немецкое небо заволоклось синевато-сизыми тучами. От востока до запада был их след. Кажется, что здесь должно было случиться, как в Берлине, у здания штази. Однако убедительные слова Владимира возымели успех. Он не целился в них из оружия. И после произнесенной речи медленно и уверенной походкой поднимался по ступеням здания КГБ. Никто не посмел бросить ни камня, ни бросить реплику, ни ринуться вслед за офицером советской разведки. Дрезденский ветер трепал плакаты людей.

Пулькин медленно поднялся по ступеням, еще раз обернулся на людей стоящих у здания. Молчаливые взгляды провожали уходящего советского офицера КГБ.

— Они уйдут? — поинтересовался кто-то из младших у Владимира.

— Да, они расходятся…

Холодный саксонский ветер летел по небу, а облака летели стайками клочков ночи и дождя в небосводе вдаль, где границы берлинской стены теряли свои очертания…

Восточная Германия завершала свою судьбу: восточные немцы шли к объединению раздробленной Германии в единую страну, как и раньше. К весне 1990 года в восточной Германии прошли выборы. Победившие силы были на этот раз — Христианско-Демократический Союз. Это и стало финалом для ГДР. СССР же погружался в пучину хаоса, как и восточная Европа. Горбачев, лицо со «меткой» на голове проводил политику ослабления барьеров для Запада. Кроме того, при первом и последнем президенте СССР, были подписаны договора по ограничению ракет средней и малой дальности.

В 1991 году не стало СССР. Огромная страна канула в небытие. Люди чувствовали перемены, это было дыхание свободы, ветра анархии, а также следовавшие за этими ветрами, ветра обнищания, голода и нищеты. Тщетно россияне радовались тому, что новые перемены приведут к лучшему. В беловежской пуще был подписан смертный приговор для СССР. Ельцин, первый президент Российской Федерации, что представляла собой самый большой осколок Советской империи — РСФСР, дал добро на распад СССР. Механизмы развала СССР в большей части запустил Михаил Горбачев. Запад нарушил свои словесные обещания о том, что НАТО ни на дюйм не продвинется на восток. С периода распада СССР блок НАТО поглотил почти все страны Варшавского договора, что в итоге республики Прибалтии, также вошли в НАТО. Возле северной столицы — Петербурга, в трехстах километрах дислоцировались войска блока НАТО.

Просчеты советской системы были в том, что они закабаляли свободы в восточной Европе. Вместо того, чтобы видеть в них союзников и разделять партнерские обязанности, Москва подминала под себя все управленческие, политические, военные ресурсы. Кроме того, времена нефтяного изобилия, в семидесятых-восьмидесятых годах, не были использованы для вложения в экономику, а также для развития научной революции. Советский блок нуждался тогда в обновлении производственных мощностей, а также в реконструкции экономики. Однако, Брежнев, а также последующие лидеры упустили возможности для развития системы. В итоге советская система в 80-х годах уже испытывала кризис.

Общество Восточной Европы, и сами граждане СССР отреагировали на упадок системы, видя в западной культуре более интересные перспективы. Кроме того, рыночная экономика была богаче, чем советская модель экономики. Экономическое превосходство рынка «свободной руки» привело к тому, что индустриальное развитие, уровень жизни в ФРГ был значительно выше, чем в ГДР, хотя эти две половинки одной страны стартовали с одних позиций. Я, как экономист, изучал исторические аспекты прошлого, а также со знанием дела университетских исследований, могу сказать, что недовольства в ГДР не было бы, если бы экономика и жизнь в государстве была более привлекательная в сравнении жизнью за берлинской стеной.