Григорий Коновалов - Истоки

Федор, приплясывая, мял траву, поглядывая на свою девушку. Плечи ее вздрагивали, лицо жег коричневый румянец. Она запела:

Двинулись по аллее к танцевальной площадке. Лена шла впереди, за ней — братья с девушками. Михаил делал все, что, по его мнению, полагается делать ребятам: угощал барышню мороженым, кормил пирожками, поил морсом, стрелял из пневматического ружья в мишень, хвастаясь меткостью, аплодировал эстрадной певице, диковато, как выпивший, кричал «бис»…

«Оказывается, жить-то очень просто и легко, — подумал Михаил, рассыпая перед девушкой незамысловатые комплименты. — Вот она, истинная дорога. Хорошо так-то вот жить, не думая, как Венька или Федька!»

В это время майор Валентин Холодов блуждал по парку, отыскивая «милую девчурку», как называл он мысленно Лену. Первый раз за свою жизнь он чувствовал досаду, первый раз ему было скучно, и он не знал, что делать. А когда увидел Лену вместе с веселым рослым мичманом, который панибратски трепал ее волосы и высокомерно посматривал на него, Холодов понял причину своего непривычно дурного настроения.

— Кто этот развязный молодой человек? — сдержанно спросил Валентин Лену.

Она оскорбилась за своего брата.

— Не правда ли, он интересный парень? — с вызовом сказала Лена.

Валентин обнял за талию девушку, втиснулся в толпу танцующих. Со странным чувством неприязни и зависти посматривал он на гордую голову мичмана и злился, когда тот улыбался Лене, не замечая его, Холодова. Прежде Валентин никогда не зная в себе подобного чувства, унизительного и неприятного. Он возненавидел этого самоуверенного моряка, отравлявшего ему настроение. Вдруг он увидел на холме, возвышавшемся над танцплощадкой, грозу рядовых и младшего начсостава — военного коменданта майора Зубило. Широко расставив кривые ноги кавалериста, Зубило щупал сощуренными глазами танцующих.

Он был служака, расстраивался, если обход мало задерживал нарушителей воинской дисциплины, особенно в субботние и воскресные дни. Сейчас он находился именно в таком удрученном состоянии: несмотря на позднее время, дежурный обход задержал всего двоих.

Майор сам с двумя сержантами вышел на поиски нарушителей. От того, много или мало задержит он, зависела, как он думал, его служебная честь: лишь вчера он обвинял командиров летных и танковых частей в попустительстве. Теперь надо было доказать свою правоту.

Много анекдотического слышал Холодов о майоре Зубило. Когда-то служил в Севастополе, останавливал на улице матросов: «Пьян? Нет? Ах, подводник, забрать, все равно напьется!»

В перерыве между танцами Валентин, попросив Лену подождать его на скамеечке, отправился к буфету. Там у стойки братья Крупновы тянули пиво и чему-то громко смеялись. Валентин прошел мимо, и тут произошло то, чего он и ожидал: мичман, держа в одной руке кувшин, в другой — кружку, не только не приветствовал майора первым, как того требовал устав, но и не успел вовремя ответить на его приветствие. Больше того, он в присутствии девушки, млевшей перед ним, молодцевато выпятил грудь, изящно-снисходительно, «по-нахимовски» — два пальца к козырьку — вскинул руку уже вслед удалявшемуся Холодову. Получился комический эффект. Михаил и девушки засмеялись. Холодов вернулся к Крупновым.

— Товарищ мичман, вы нарушаете устав, — сказал он, строго глянув в отчаянные глаза моряка. Тот, видимо, сразу понял, что его ожидает. Он осмотрел Холодова с ног до головы, ответил:

— Вы ошибаетесь, товарищ майор, я вас приветствовал.

— Охота тебе, Федор, связываться с этим заносчивым человеком. На свадьбе гуляли вместе, а тут придирается!.. — с презрением усмехнулся Михаил, беря брата за руку. — Козырни ему, и пойдем танцевать.

— Нет, он пойдет со мной, — зловеще сказал подошедший Зубило и, обращаясь к Федору, сокрушенно продолжал: — Мало тебе, мичман, Севастополя, ты еще здесь фокусничаешь. Ишь, прицепил кортик! Забрать!

— Никуда он с вами не пойдет, я его не отпущу! — вдруг с бешенством выпалил Михаил.

— Вы кто?

— Иди ты к черту на рога!

Зубило и сержанты увели мичмана. Холодов с досадой подумал: «Зачем? Скверно, очень скверно».

Лена встретила его с гневом.

— Как вам не стыдно, Валентин Агафонович!

— Лена, я не виноват, выслушайте меня, пожалуйста.

— Нечего выслушивать! Я знаю Федю лучше вашего, слава богу, он мой брат.

— Брат? — растерялся Холодов, но по привычке к порядку добавил уже совсем неуверенно: — Все равно, он нарушил устав, не имеет права носить кортик.

Холодов взял Лену под руку, приблизив лицо свое к ее лицу, сказал:

— Я ведь подумал, что он ваш поклонник.

— А вам не все равно?

— Нет.

— Все равно нехорошо, — упрекнула его Лена, глаза же и улыбающиеся губы говорили совсем иное: она рада, что ее ревнуют. Лена забыла о своих братьях, о том, куда и зачем повели Федора; она только видела склоненную голову и глаза Валентина Холодова.

Михаил шел за майором Зубило, с которым уже успел помириться, извинившись за свою грубость, и всю дорогу горячо доказывал ему и сержанту: нет большого греха в том, что Федор не успел первым приветствовать действительно важную персону майора, что он по молодости и легкомыслию прицепил кортик. Брата нужно отпустить, так как домой он приехал впервые за пять лет, а через два дня снова отправится на флот.

— Вы знаете, какая напряженная сейчас международная обстановка? — говорил Михаил. — Война может в любой день вспыхнуть. И тогда надолго расстанемся. С одним братом мы уже расстались навсегда. Понимаете? Отпустите, товарищ, а?

Майор и сержанты смеялись над гражданской наивностью странного чудака в кремовой рубашке. Из напряженной международной обстановки они делали совсем иной вывод: надо подтягивать дисциплину.

Михаил обозвал их бюрократами, формалистами и пошел домой. Без Федора ему не было веселья в городском саду. Сунув руки в карманы брюк, поеживаясь от ночной прохлады, он медленно спускался к Волге, насвистывая один из презираемых им прежде фокстротных мотивчиков, потом повторял набредшие, случайные слова, и эта-то бессмысленность как нельзя лучше выражала его настроение. Получилось вроде заумных стихов:

У калитки своего дома оторопел: стояли двое.

— Пройти-то можно? Взять у меня нечего, давно ограблен.

В ответ щелкнул выключатель, и вспыхнувшая под дощатым навесом лампочка смыла смоленую темь ночи с Александра и Веры Заплесковой.

— Саша, а я тебя потерял… Вообще этой ночью я потерял всех братьев. Одного помог забрать шикарный майор Холодов, другого забрала боевая подруга майора. — Михаил шагнул в калитку, но Александр грудью встал на его пути: