Вольдемар Балязин - Александр Благословенный

Каждая замужняя баба должна была рожать ежегодно. Если происходил выкидыш или рождалась дочь, то родители платили штраф, а если в какой-либо из годов баба не беременела, то сдавала в склад десять лишних аршин холста.

Женихи и невесты — в один и тот же день — выстраивались в две шеренги и вытаскивали из шапок билетики с именами. И сей жребий был обязателен, ибо, как полагал граф Алексей Андреевич, «браки заключаются на небесах, и таковою была воля Божья».

К концу 1815 года идея военных поселений приобрела следующий вид: в полку трехбатальонного состава один из его батальонов состоял из поселян-солдат, в домах у которых на постое содержались два солдата из строевых батальонов. Эти два солдата назывались помощниками (и входили в семью) поселянина-хозяина.

Поселённые батальоны формировались из солдат, прослуживших в армии не менее шести лет, а также из местных государственных, так называемых казённых, крестьян, в том же возрасте, в каком были и солдаты, — от 16 до 45 лет.

Дети военных поселян с 7 лет зачислялись в кантонисты, учились в школах, а с 18 лет становились солдатами. Единственным послаблением для них было сокращение воинской службы с 25 до 20 лет.

Единообразие и муштра сопровождали военных поселян повсюду. Каждое военное поселение имело 70 домов и предназначалось для одной роты, насчитывающей по штату военного ведомства 228 человек. В домах жили по четыре семьи с единым нераздельным хозяйством.

Занимаясь военной учёбой и строевой подготовкой, поселяне основное время уделяли земледельческим работам, строительству и ремонту полковых помещений и сооружений, домов для офицеров. Они рубили лес, копали канавы, прокладывали дороги, осушали болота. Нередко командиры полков и батальонов отдавали их на сезонные работы соседним помещикам, получая мзду в собственный карман. За малейшее непослушание поселян наказывали розгами и шпицрутенами, нередко забивая до смерти.

5 августа 1816 года Александр направил новгородскому губернатору Муравьеву свой именной указ, которым обязывал его расквартировать батальон гренадерского имени графа Аракчеева полка в Высоцкой волости, в Новгородском уезде, на реке Волхов. Батальон должен был занять всю волость, и она, таким образом, изымалась из-под юрисдикции гражданских властей и передавалась под власть батальонного командира майора фон Фрикена.

Уже в октябре Аракчеев докладывал Александру, что он сам осматривал новые военные поселения и одобряет принятые майором меры.

В отличие от случая расселения батальона Елецкого полка в 1810 году, когда коренные жители были переселены в Новороссию, жители Высоцкой волости остались на своих местах и были зачислены в военные поселяне под именем «коренных жителей» с подчинением военному начальству и зачислением их малолетних сыновей в кантонисты, а взрослых — в солдаты.

К концу царствования Александра I третья часть русской армии перешла на положение военных поселян. 128 батальонов и 240 эскадронов представляли собой особое военное государство, главой которого был граф Аракчеев. Александр I настаивал на том, чтобы минимум 5 миллионов государственных крестьян было переведено на положение военных поселян. Широко известным стало его выражение: «Военные поселения будут, хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова». А длина этой дороги превышала сто вёрст.

Александр искренне полагал, что совершает великое деяние, учреждая военные поселения. В этом своём заблуждении он не был одинок. Не только Аракчеев разделял его устремления и проводил их в жизнь. Сперанский сочинил книгу: «О выгодах и пользах военных поселений»; Карамзин полагал, что «оные суть одно из важнейших учреждений нынешнего славного для России царствования»; генерал Чернышов писал Аракчееву: «Все торжественно говорят, что совершенства поселений превосходят всякое воображение. Иностранцы не опомнятся от зрелища для них столь невиданного» [230] Мережковский Д.С. Александр I. М., 1989. С. 324 — 325. .

Александр был гарантом того, что дело создания и развития системы военных поселений будет доведено до логического конца. Однако многие в его окружении резко осуждали идею военных поселений, хотя остерегались открыто высказывать её неприятие. Одним из тех, кто не побоялся это сделать, был Барклай-де-Толли. 4 апреля 1817 года Александр направил ему рескрипт, приложив к нему «Проект учреждения о военном поселении пехоты». В рескрипте предписывалось: «Представить на «Проект» свои замечания».

Барклай проанализировал «Проект» и представил Александру свои соображения. Прежде всего он изложил общие принципы, утверждая, что «хлебопашество, сельская экономика и сельская промышленность там только могут иметь хороший успех и желаемые последствия, где земледельцам дана совершенная свобода действовать в хозяйстве своём так, как сами они за лучшее для себя находят, где поселянин не подвержен никакому стеснению в распоряжении временем как для земледельческих работ, так и для других занятий и позволенных промыслов, где повинности, на него возлагаемые, не превышают сил и способов его...» [231] Военный сборник. 1861. № 6. С. 336—337. .

Однако в военных поселениях Барклай не видел условий для свободного труда и откровенно констатировал, что «силою прав, предоставленных начальникам поселений, военные поселяне до того подвержены самовластью, что непосредственно от полкового и батальонного командиров зависит в самое удобнейшее для работ время отрывать их от оных и тем расстраивать все хозяйственные распоряжения и разрушать самое благосостояние военного поселянина» [232] Там же. С. 338. .

Далее Барклай обращал внимание Александра на то, что в России нет власти, которая могла бы предотвратить произвол начальников, и спрашивал: «Какими средствами можно предупредить и отвратить зло сие там, где всё управление оставляется непосредственно в руках самых тех начальников, от коих оно происходит, где действия их закрыты будут... и где самый умысел... может быть прикрываем исполнением службы по учреждению?..» [233] Там же.

Барклай акцентировал внимание царя на том параграфе, где говорилось, что с началом весенних земледельческих работ и до 16 сентября военные поселяне два дня в неделю занимаются военным учением, а четыре дня работают в поле. «Всякому известно, — писал он, — что при летних полевых работах, чтоб не упустить удобного или благоприятствующего времени, не токмо целым днём, но даже несколькими часами, паче при уборке хлеба и сена, зависит всё благосостояние поселянина-хлебопашца; но нередко и легко случиться может, что начальник, занимающийся более фронтовою службою, нежели сельским хозяйством, или малосведущий правила сельского домоводства, употребит на ученье то самое удобное для хозяйства время, которого свободный поселянин даже минутами дорожит.