Владимир Зима - Исток

Если человек не входит в состав царского рода, он может ценой неимоверных ухищрений и унижений достигнуть лишь определённого титула, дойти до степени опоясанной патрикии, и — всё... Впрочем, случайная принадлежность к семье государя не могла гарантировать счастливую судьбу.

Алексей Муселе, армянин по происхождению, сделал одну из самых блестящих карьер в империи и достиг звания патрикия, вскоре присовокупил к нему звание анфштата и, наконец, сделался магистром.

Женившись на Марии, дочери императора Феофила, он был тотчас же провозглашён кесарем.

Перед Алексеем открывалась возможность короноваться соправителем и после кончины тестя по праву занять престол. Но судьба распорядилась иначе: по ходатайству Варды, брата василиссы Феодоры, Алексей был послан стратигом в Сицилию, и началась сложная интрига — с подмётными письмами, с ложными слухами о сношениях Алексея с арабами, а затем уличная молва стала прямо обвинять выскочку в злоумышлениях против Феофила.

Дело усугубила безвременная смерть Марии.

Для Алексея Муселе жизнь превратилась в ад.

После ареста и конфискации имущества Алексей Муселе был выпущен на свободу лишь для того, чтобы выстроить монастырь, в котором и закончил свои дни...

Сколь бы мудрым и справедливым ни был человек, сколь ни радел бы он об интересах государства, стоящие у кормила власти и близко не подпустят его к тем должностям, где осуществляется действительное управление империей.

Занимая должность начальника имперского ведомства почты и внешних сношений, которое ведало, помимо прочего, также внешней разведкой и службой тайного сыска, Феофилакт получал самые свежие и наиболее достоверные с ведения о положении империи в мире. Он видел, что ромейское государство с каждым годом утрачивает былое величие, терпит позорные поражения от арабов и славян, и понимал, что повлиять на ход дел можно, лишь вступив в тесный и сплочённый родственный клан правящей династии, лишь приблизившись к молодому василевсу.

Вдовствующий протоспафарий несколько раз предпринимал попытки вступить в брак с особами, принадлежащими к императорскому роду, но по тем или иным причинам ни один из намечавшихся брачных союзов так и не был заключён.

По мере того как подтачивалось здоровье василиссы, всё более расшатывалось и управление делами империи. В делах господствовал неимоверный беспорядок, империю грабили со всех сторон славяне, арабы и павликиане, а в столице все логофиссии управлялись дурно. Порядок, кажется, был изгнан отовсюду, а империя стремилась лишь к пышным показным празднествам...

Тогда-то Феофилакт впервые подумал о том, что великое государство должно функционировать слаженно вне зависимости от того, кто именно занимает трон.

Не ради сладостного упоения властью прорывался Феофилакт на административные высоты, но лишь ради блага Ромейской империи.

Монастырские воспитанницы высыпали к воротам, чтобы увидеть, как их подруга уезжает в столицу, и всякая, вероятно, надеялась про себя, что когда-нибудь и за ней приедут родители и на золочёной карете увезут к суженому.

Елена оглянулась и прощальным взглядом окинула высокие каменные стены монастыря, узкие окна келий, храмовые купола с облезшей позолотой...

Долгих десять лет провела Елена в обители.

Здесь её учили читать по Псалтири, учили грамматике и риторике, музыке и математике, а также шитью и прочему рукоделию, которым приличествовало заниматься девушке из благородного семейства.

— Прощайте, милые подружки!.. — едва сдерживая подступавшие слёзы, сказала Елена. — Помолитесь за меня Господу, чтобы не оставил меня в сей трудный час...

Но Елена видела, что подруги уже все знали и вовсе не считали, что ехать в столицу на смотрины царских невест — столь уж тягостный и невыносимый жребий.

Девицы не сводили глаз с красавца конюха, а он медленно взобрался на козлы, громко чмокнул губами, огрел кнутом коней, и деревянные колеса загрохотали по вымощенной камнем дороге.

Теперь для Елены начиналась новая жизнь — загадочная, манящая, волнующая...

Елене казалось, что вся природа должна была ликовать вместе с нею, но по обочинам дороги лениво бродили собаки и поросята, рылись в пыли куры, высоко в небе кружил одинокий коршун, выбирая себе добычу.

— Легче, легче, вы!.. — прикрикнул конюх, придерживая ретивых коней.

Красивому молодцу приходилось изо всех сил натягивать поводья, чтобы возок плавно катил по дороге.

Елена с грустью поглядывала по сторонам, словно навеки прощалась с тенистыми садами и зелёными виноградниками.

Стояла тёплая весенняя пора, когда солнце ещё не испепеляло полуденным знаем иссохшую землю, но уже ласково согревало нивы и пажити.

Василий глядел на дорогу, уходящую в горы. Через несколько вёрст будет развилка и каменистая колея свернёт направо, чтобы, миновав перевал, упереться в тихое селение... Где-то там остались братья и сёстры, там на тихом погосте покоятся родители.

— Что пригорюнился, Василий? — спросил конюха протоспафарий Феофилакт.

— Я, ваше превосходительство, родом отсюда, из этих мест... Вспомнилось детство, вот и загрустил.

— Отчего же грустить? Детство — такая замечательная пора... Не так ли, Елена?

— Да, — согласилась молодая госпожа. — Все тебя любят, на руках носят, крутом мамки, няньки, несут подарки, сласти, игрушки... Прекрасное время!

— А я как вспомню — всегда хотелось только поесть досыта и хоть изредка поспать! — с непонятным ожесточением вымолвил Василий.

— Почему же ты не ел досыта? — удивилась Елена. — У тебя был дурной повар?

— Нечего было есть, — усмехнулся Василий. — Нас, детей, было много, а еды было мало.

Елена пожала плечами, недоумевая.

— Если пожелаешь как-нибудь навестить родных — изволь, — предложил Феофилакт. — Я смогу отпустить тебя ненадолго.

— Благодарю покорно, ваше превосходительство, но... ещё не время, — замялся Василий.

— А я порой завидую жителям здешних селений... Насколько тиха и покойна жизнь в провинции! У нас же в столице — шум, гам, суматоха, коварные интриги, — задумчиво сказал протоспафарий Феофилакт. — Боже, как здесь хорошо! Никакой суеты, никакой грызни, никакого притворства...

— Отчего бы и нам не поселиться в тихой провинции? — спросила Елена.

— Я себе не принадлежу. Мой удел — служить великой империи там, где будет указано монархом... — уклончиво ответил Феофилакт. — Прикажет государь — поеду хоть на край земли.

Сзади послышался топот копыт, показалось облако пыли, протоспафарий поспешно съехал с дороги, а Василий в испуге натянул вожжи, останавливая лошадей, и вскоре застывший на краю дороги возок обогнала щегольская коляска, в которой ехала, вальяжно откинувшись на ковровые подушки, богатая красавица, окружённая служанками. Следом за коляской пронеслась дюжина всадников на поджарых арабских скакунах.