Андрей Серба - Заставлю вспомнить Русь...

Ещё во времена языческого Первого Рима те, кто мечом раздвигал его пределы и собственной кровью оплачивал нерушимость границ, создали своё тайное братство, членом которого мог стать лишь полноправный римский гражданин-воин, а не скороспелые солдаты из легионов, укомплектованных наёмниками или сформированных из жителей покорённых Римом и присоединённых к нему местностей. Имя себе — фашисты — они дали от названия крепко связанного пучка древесных прутьев. Каждый из прутьев, взятый отдельно, был слаб и мог быть легко переломлен, но, связанные воедино, они могли успешно противостоять действующей против них силе. Такой связкой-фаши, но не прутьев, а бывалых, заслуженных легионеров-ветеранов были и они, участники тайного воинского братства. Рим мог быть республикой либо империей, поклоняться сонмищу языческих богов или одному Христу, но это нисколько не должно было сказываться на его роли сильнейшей державы Европы и Северной Африки, отражаться на его мощи и политике, направленной к завоеванию ещё не принадлежащей ему части мира. Истинными вершителями судьбы державы должны быть те, кто создавал её и посвятил свою жизнь её сохранению и приумножению славы и могущества! Этими людьми были легионеры-фашисты, ставившие своё братство выше земной и небесной власти.

Первый Рим рухнул под напором варваров и из-за внутренних междоусобиц, на исконных италийских землях, прародине легионеров-фашистов, поселились пришлые народы и племена, в большинстве выходцы из Северной Африки и Малой Азии. Они не имели ничего общего с теми, кто создал великую Римскую империю, и стали называться уже не римлянами, а италийцами, ибо не было у них той воинственности, отваги, тяги к неведомому, без которых Рим никогда не стал бы столицей могучей империи. Но на Востоке появился Второй Рим — Византия, и, дабы он не повторил судьбу своего предшественника, в нём сразу возникло братство легионеров-фашистов. Пусть меняются на троне и борются со своими соперниками императоры, пусть обвиняют друг друга в ереси и свергают один другого патриархи, братство легионеров-фашистов, спаянных общностью интересов и железной дисциплиной, всегда будет стоять на страже державы независимо от того, кто вершит сегодня земную и небесную власть во Втором Риме!

Вот почему первого гонца Григорий отправил не к императору или патриарху, а к главе братства легионеров-фашистов. Да, сегодня он был глазами и ушами константинопольского патриарха, но он стал им потому, что на это дал согласие глава их братства. Уж он, знакомый с русами по нашествию на Новый Рим дружин князей Аскольда и Дира и воинства князя Олега, как никто другой, понимал, какую угрозу представлял для Византии её северный сосед. И чем бы ни был занят сейчас император, какими бы ни были планы патриарха, глава братства добьётся, чтобы князь Игорь получил такой удар, который надолго отбил бы у русов охоту к набегам на Новый Рим!

Григорий перекрестил почти полностью растворившийся в темноте чёлн, отвёл взгляд от лунной дорожки на воде. Бог милостив, кто-нибудь из гонцов, спешивших сейчас в Константинополь по суше и воде, да исполнит поручение...

Под надутыми ветром парусами, без устали работая вёслами, русские ладьи приближались к цели похода. Путь к имперской столице русичам был хорошо знаком. В ней не единожды бывали киевские купцы, да и многие дружинники, участвуя в выполнении договора с Византией о взаимной помощи, высаживались в Константинопольской гавани для защиты южной соседки.

Вначале плавание проходило спокойно, затем по мере приближения к неприятельским берегам от кормчих сторожевых ладей, высылаемых вперёд и по сторонам русской флотилии, стали поступать странные донесения. Кормчие неоднократно замечали на горизонте неизвестные суда, которые немедленно исчезали, едва русские ладьи пытались с ними сблизиться. Великий князь не придавал этим сообщениям особого значения, поскольку суда, скорее всего, принадлежали местным рыбакам. Даже если это были патрульные византийские корабли, они могли опередить русичей всего на двое-трое суток, которые уже мало что значили для организации обороны Царьграда.

Дело в том, что накануне похода из Константинополя в Киев возвратились великокняжеские лазутчики, засланные туда осенью под видом русских купцов. Они сообщили Игорю, что на имперских кораблях идёт спешная подготовка к отплытию в Италию, поэтому к моменту появления русичей у стен Константинополя византийского флота там не окажется. Именно это известие явилось одной из причин, отчего великий князь вначале так настаивал на задуманном им походе, а теперь без должного внимания отнёсся к настораживающим донесениям кормчих со сторожевых ладей...

Византийский флот внезапно появился перед русичами на рассвете. Появился одновременно со всех сторон, готовый к немедленному бою, занявший наивыгоднейшую по отношению к противнику позицию. Это были не собранные воедино в спешке дозорные суда, а весь византийский флот, не имевший себе равных в мире ни по количеству кораблей, ни по их оснащённости и выучке экипажей.

Прижавшись спиной к мачте, вцепившись пальцами рук в широкий кожаный пояс, великий князь расширенными от изумления глазами смотрел на возникшего перед ним врага. Игорь отчётливо различал огромные, со сложной системой парусов и длинными рядами вёсел дромоны и триремы, множество сновавших вокруг них либо вырвавшихся вперёд лёгких, подвижных памфил и хеландий [20] Дромон — крупный корабль, вмещавший до 200 гребцов и 70 воинов. Трирема — большой корабль с тремя рядами вёсел. Памфила — быстроходное судно для несения патрульной службы. Хеландия — корабль средних размеров (впоследствии шаланда). . Флот империи надвигался на противника медленно, неотвратимо, уверенный в собственной мощи и несокрушимости, постепенно уплотняя боевой порядок и загоняя славянские и варяжские ладьи в центр замкнутого им со всех сторон пространства.

Игорь уловил на себе тревожно-вопрошающий взгляд стоявшего рядом Ратибора, напряжением воли сбросил овладевшее было им оцепенение. Лицо главного воеводы было бесстрастным, на нём не было заметно каких-либо признаков волнения, лишь немного белее обычного стали широкие скулы да совсем скрылись под длинными, густыми усами крепко стиснутые губы.

— Ромеи, княже, — тихо произнёс он. — Мыслили скрестить меч с империей на суше, а придётся мериться с ней силой на море.

— Но откуда они здесь? — выкрикнул Игорь. — Ведь имперский флот ещё месяц назад должен был уйти к берегам Тёплых морей! Уйти полностью и надолго!

Ратибор пожал плечами.

— Разве теперь это важно? Что бы ни случилось, ромеи перед нами и надобно готовиться к скорой брани. Тяжкой и кровавой будет она для нас.