Андрей Серба - Заставлю вспомнить Русь...

— Но суда в бухте? — встрепенулся Варда. — Значит, взятая в провинции добыча осталась в них? Или... — Варда смолк и, осенённый внезапно пришедшей в голову догадкой, замер на миг с широко открытым ртом, — или в них ничего нет? Ведь ты сказал, что в сегодняшнем обозе была, была... якобы захваченная в Лаврополе добыча. Что это значит?

— Это значит, что варвары никогда не доставляли в бухту никакой своей добычи, — ответил Иоанн. — В ладьях мы обнаружили мешки и корзины с землёй, песком, мелкими камнями. Варвары просто привлекали наше внимание к Камышовой бухте, патрикий, чтобы с наименьшими потерями прорваться в море в другом месте. И это им удалось.

— Они опять перехитрили нас! — выкрикнул Варда. — Опять! Но теперь я знаю виновника случившегося! Это негодяй, выдающий себя за брата Кирилла! Он ответит мне за всё!

— Не надо горячиться, патрикий, — сказал Иоанн. — Вспомни, что брат Кирилл действительно монах из монастыря близ Лаврополя и это подтвердил отец Пафнутий. Надеюсь, в честности отца Пафнутия ты не сомневаешься? Да и чем обманул нас монах? Тем, что рассказал о виденном в Камышовой бухте? Но ведь то же видел в ней и я прошедшей ночью. Откуда мы оба могли знать, что в телегах земля и песок? Ведь подобная мысль не приходила в голову и тебе, патрикий. Не так ли? Наша сегодняшняя неудача, как и поражение в недавних ночных боях, заключается совсем в другом.

— В чём? — спросил Варда, начиная успокаиваться.

— Мы по старинке продолжаем считать русов варварами, каковыми они являлись сотню лет назад, хотя они очень и очень изменились. Походы на Константинополь князей Аскольда, Дира, Олега, пребывание союзных войск русов в составе нашей армии при князе Игоре позволило русам хорошо узнать нас и многое перенять. Если и раньше их воины ни в чём не уступали нашим легионерам, теперь и их военачальники во всём сравнялись с нашими полководцами. И наше горе, что мы не заметили этого! Сегодняшние русы сражаются с нами прежде всего своим умом, а мы по-прежнему ждём от них только бешеных лобовых атак и свирепости в бою. Мы недооценили своего противника, патрикий, и сполна расплатились за это!

— Кое в чём ты прав, доместик, — сказал Варда. — Но ещё не всё потеряно. Возможно, бой в устье реки ещё не закончен. Ведь варвары должны были вначале дождаться возвращения своих воинов из бухты и лишь затем сообща идти на прорыв.

— Я уже отправил приплывшие со мной корабли к устью реки, — сообщил Иоанн. — Но, думаю, мы опоздали. Варвары понимают, что значит для них время, и не потеряют напрасно ни минуты. А шесть оставленных на реке дромонов вряд ли надолго задержат их... даже если захотят, — добавил он.

— В жизни случается всякое, доместик, — бросил Варда, натягивая поводья скакуна. — Бери лошадь любого из моих телохранителей, и скачем в лагерь. Я хочу знать точно, что происходит на реке и... и ещё раз поговорить с монахом.

Сведения о событиях в устье реки были неутешительными для Варды: флот противника прорвался в море, потопив в непродолжительном бою три дромона, хотя те, собственно, особенно не препятствовали ему, ограничиваясь лишь стрельбой из луков, метанием камней из пращей и пусканием «греческого огня». Не состоялся и разговор с братом Кириллом — в палатке отца Пафнутия находился только её мертвецки пьяный хозяин, которого с трудом удалось разбудить.

— Где брат Кирилл? — спросил он, протирая заспанные глаза. — О, этот святой человек ещё вечером отправился в свой монастырь, чтобы первым вознести в нём молитву о спасении душ его братии, принявшей мученическую смерть от рук нечестивцев-язычников.

— Вечером в монастыре были варвары. Куда же мог отправиться брат Кирилл? — допытывался Иоанн. — Не к ним же в гости?

— Весь наш лагерь только и говорил с обеда о том, что варвары ночью собираются прорываться в море, — ответил отец Пафнутий. — К приходу брата Кирилла язычники должны были покинуть святую обитель. С ним ушли и рыбак с рабыней, давшие обет не разлучаться со спасённым ими братом Кириллом.

К предложению Иоанна послать за исчезнувшей троицей погоню Варда отнёсся отрицательно.

— Куда и зачем? Если монах действительно отправился в монастырь, мы отыщем его там днём. А если... то его не догонит уже никакая погоня. Лучше давай обсудим, что делать дальше.

— Нам осталось одно — преследовать варваров в море и разгромить их. Мы знаем, куда они должны приплыть, чтобы отправиться домой, и спокойно можем дождаться их там.

Варда тихо рассмеялся:

— Доместик, ты сам недавно говорил мне, что варвары воюют против нас прежде всего умом, а потом оружием. Не будем глупее их. Да, нам известен путь, которым варвары возвращаются домой после набегов на империю, и мы можем поджидать их в устье Днепра. Неужели ты думаешь, что князь Игорь со своими умными воеводами — а они убедили нас в этом! — попадутся в эту простейшую ловушку? Нет! Русов необходимо поджидать не в устье Днепра, а совсем в другом месте!

— Где же?

— В проливе, ведущем в Сурожское море [43] Сурожское море — Азовское. ! Этот путь длиннее, но в теперешних обстоятельствах для варваров безопаснее. Там мы их дождёмся и расплатимся за всё!

— А если военачальники варваров рассуждают точно так, как мы, патрикий? И сделают то, чего мы от них никак не ожидаем — возвратятся из похода именно в днепровский лиман?

— Я не исключаю такой возможности и предусмотрел её. С основной частью флота мы поплывём к проливу в Сурожское море, а несколько кораблей отправим к днепровскому устью, приказав их капитанам не особенно заботиться о скрытности и маскировке. Прежде чем приблизиться к устью Днепра, князь Игорь наверняка вышлет к нему разведку, которая обнаружит наши корабли и, не зная нашего плана, примет их за весь флот. Что останется делать в этом случае киевскому князю, значительно уступающему нам в числе воинов и суда которого доверху набиты добычей? Как думаешь, доместик?

— Когда отплываем, патрикий?

— Сегодня. И как можно быстрее...

Лицо воеводы Бориса было спокойно и невозмутимо, хотя самого Бориса распирало от любопытства. Утром в замке его разыскал один из отправленных за отрядом тысяцкого Микулы лазутчиков и сообщил, что привёз грамоту кмету от спафария Василия. Её содержания гонец не знал, а сломать печать, чтобы первому прочитать присланный пергамент, воевода не решился. Подробно расспросив лазутчика о том, что он увидел и услышал в византийском лагере, Борис велел передать грамоту кмету. Весь день воевода ходил как на иголках, не сводя ждущих глаз с окон горницы Младана, но только сейчас, уже под вечер, получил приглашение кмета явиться к нему для важного разговора.

— Воевода, — тихо начал Младан, сидя в кресле у треножника со свечами, — сегодня утром гонец доставил мне грамоту от ромейского спафария, командующего войсками империи на Болгарском побережье. Прочти её.