Аркадий Кудря - Правитель Аляски

Эти слова глубоко озадачили доктора Шеффера. Может, ему действительно подарили только землю, без живущих на ней людей? О людях, и правда, речи не было. Но тогда какой же в этом смысл? Кто-то ведь должен собирать урожай таро, апельсины, бананы, кокосовые орехи, ловить в реках рыбу. Не делать же это ему, доктору медицины и естественных наук? У него и других забот хватает. С какой же подлинно гавайской беспечностью, досадливо думал Шеффер, отнеслась королева Каахумана и братец другой королевы к дарению ему участков земли! Придётся, вернувшись на Гавайи, прояснить у Каахуманы и Джона Адамса этот вопрос. В следующий раз, твёрдо решил доктор Шеффер, если ему будут дарить землю, надо в деликатной форме сразу просить и людей для обработки земли. Сами же они не утруждают себя физическим трудом. На них работают другие. Вожди, алии, не работают, а руководят своими подданными.

Светлое настроение, в коем пребывал доктор во время осмотра своих владений, выразилось даже в стихотворной форме. Пока он вышагивал вдоль реки, глядя на прозрачные воды текущего с гор потока, он сочинил песенку, в которой были и такие слова: «Сердце ширится в груди, хорошо теперь идти!»

Через несколько дней после возвращения Шеффера в Гонолулу туда пришёл американский бриг «Пантер» под командой капитана Льюиса. Капитан страдал простудой, и кто-то подсказал ему, что в деревне гостит сейчас опытный русский доктор. Льюис разыскал Шеффера и в неделю, исправно принимая выданные доктором таблетки, излечился от болезни.

— Не знаю, как и благодарить вас, доктор, — сказал, навестив Шеффера перед отходом своего корабля, Исайя Льюис. — Я ещё вернусь на Сандвичевы, и, если смогу быть чем-то полезен вам, можете всегда располагать мною.

— Очень рад, что вы поправились, — ответил доктор Шеффер. — Желаю вам здоровья и надеюсь, что когда-нибудь вы сможете отблагодарить меня. Пока же, мистер Льюис, мне, право, ничего от вас не надо.

Доктор Шеффер никогда не забывал людей, которые были ему чем-то обязаны, и в нужный момент не считал зазорным напомнить об этом.

В середине апреля от моряков прибывшего с острова Гавайи американского судна «Форестер» доктор Шеффер получил долгожданную весть о том, что русский корабль «Открытие» стоит сейчас в Каилуа, на острове Гавайи. Другая же новость, касавшаяся самого «Форестера», больно уколола доктора Шеффера: король Камеамеа купил этот корабль за груз сандалового дерева. «Значит, кому-то дерево он всё же продаёт, а русским не хочет. Этот король не такой уж и простак, каким он прикидывается передо мной», — с обидой думал доктор Шеффер.

Остров Гавайи,

апрель 1816 года

Бросив якорь в гавани Каилуа, лейтенант Подушкин послал приказчика Фёдора Лещинского на берег, чтобы договориться о встрече с королём. Тот вернулся с известием, что король готов принять русского гостя.

Подушкин облачился в тёмно-зелёного цвета мундир с золотыми эполетами и белые панталоны и приказал сопровождавшим его гребцам-матросам тоже надеть форму.

Король встретил посланника Баранова в своём деревянном доме, одетый вполне по-европейски.

— Папаа говорил мне, — сказал король, — что скоро должно прибыть русское судно и забрать на Кауаи товары с разбитого корабля. Я обещал Папаа помощь в возврате груза.

Подушкин не сразу понял, кого имеет в виду король, но переводчик Кук объяснил ему.

— А где сейчас доктор Шеффер? — поинтересовался Подушкин.

— Он изучает остров Оаху, — ответил король. — Папаа обещал мне, что по возвращении даст Камеамеа много ценных советов о том, как сделать мой народ ещё счастливее. Я и не знаю, верить ему или нет. Мне говорили американцы, что Папаа не тот человек, за кого себя выдаёт. Мне советовали остерегаться его. Тут ходят разговоры, что скоро придёт несколько русских кораблей и что русские хотят завладеть землями Камеамеа. Неужели это правда?

Смешавшийся Подушкин сердито ответил, что распространять такие слухи могут только люди, которые хотят поссорить русских с Камеамеа. А русские этого не хотят. Они хотят дружить с Камеамеа.

Король зачем-то потрогал себя за затылок и, добродушно улыбнувшись, пояснил:

— Вот здесь сразу стало легче. А то очень болело, как только увидел большой корабль русских.

Подушкин понял, что не стоит продолжать серьёзный разговор до встречи с доктором Шеффером и получения от него обстоятельного отчёта, чего ему удалось добиться за несколько месяцев пребывания на островах.

— Мне надо повидаться с доктором Шеффером, — сказал он. — Не могли бы вы, ваше величество, дать распоряжение, чтобы моё судно снабдили продовольствием?

— Здесь у меня нет запасов продовольствия для других кораблей, — ответил Камеамеа, — но, если пойдёте на Мауи, получите там всё, что надо. Я распоряжусь, чтобы вам помогли.

Подушкин поблагодарил и собрался раскланяться, но король задержал его:

— Мои подданные, посетившие утром ваш корабль, сказали, что у вас там есть очень хорошие плясуны. Пусть они покажут Камеамеа свои танцы.

Лейтенант Подушкин заверил, что завтра король будет иметь удовольствие посмотреть на танцы алеутов.

— У вас красивый мундир, — сказал король, потрогав тёмно-зелёное сукно и засмотревшись на вышитый золотой нитью якорь на воротнике. — Камеамеа очень нравится этот мундир. Я бы тоже хотел иногда надевать его.

Покраснев от такой бесцеремонности, Подушкин ответил, что без разрешения императора подарить свой мундир никому не имеет права.

— А вот англичане и американцы не спрашивали разрешения у своих королей и президентов, когда я просил подарить мне мундир. У меня уже есть несколько мундиров, только нет русского.

В доказательство своей искренности король полез в стоявший у стены большой сундук и извлёк английские и американские военные мундиры.

— Если вы не хотите подарить мундир королю Камеамеа, подумайте, что вы ещё можете подарить мне. Капитан Ванкувер подарил мне несколько коров и коз, самок и самцов. Я наложил на этих животных табу, и теперь на моём острове выпасаются большие стада. Вот так поступают те, кто хочет Камеамеа добра.

— Я подумаю об этом, ваше величество, — пообещал Подушкин, проклиная в душе свою неспособность к дипломатии.

На следующий день он явился на берег в сопровождении конвоя из десяти двулючных байдарок. Форма русских матросов, как и темпераментные танцы алеутов, сопровождаемые устрашающей мимикой и дикими криками, так понравились королю и его многочисленной свите, что многие захлопали от удовольствия в ладоши. В благодарность за зрелище король подарил экипажу «Открытия» десять больших марлинов и несколько мешков сушёного таро и картофеля.

— Я придумал, — сказал король, — что вы можете подарить мне. Вы должны подарить Камеамеа орудие со своего корабля.