Клара Моисеева - Караван идет в Пальмиру. Повесть

- Не оправдывайся, Хайран. Я не христианин, я не монах буддийского монастыря. Я тебя не осуждаю. И хоть я знаю их тяжкую долю, я не смогу отказаться от своего занятия, и, когда представится случай купить партию рабов, которые принесут мне прибыль, я не откажусь. Пока я был среди рабов, пока я разделял их тяжкую долю, я иной раз думал, что не надо торговать людьми. Когда в каменоломне камень обрушился на мою ногу и мне показалось, что я погибаю, я про себя подумал: если выживу, никогда не буду покупать людей. Я дал себе клятву - никогда не торговать рабами. А теперь я отказываюсь от этой клятвы. Я купец, мне это невыгодно.

Настал час расставания. Купец из Сидона собрался в путь и предложил Сфрагис прийти к воротам Каписы на рассвете того дня, который был назначен гадальщиком, старым колдуном из брахманов.

- Сестрица, госпожа моя, прекрасная Байт, как мне тяжко покидать тебя! - плакала Сфрагис. - Будто я знала тебя всю жизнь. Будто никогда не расставалась с тобой. Как ты мне мила и дорога!

- И ты мне дорога, милая Сфрагис. Я бы не хотела отпускать тебя в Сидон, но ты ведь должна увидеть своего отца. И потом, я надеюсь, что он переедет в Пальмиру. Ты скажешь ему, что мой отец обещает ему покровительство, а в нашей большой лавке возле театра будет продавать его браслеты и кольца. Все скажи ему, Сфрагис. И тогда мы снова встретимся, чтобы никогда уже больше не расставаться.

Они обнимались, целовались, давали друг другу клятву в дружбе и верности. А Сфрагис много раз повторяла свою благодарность за то, что ей была дарована свобода, и за то, что Байт назвала ее сестрой. Так искренни были их слезы, обещания и заклинания, что даже Забда, которому хотелось видеть Байт постоянно и жаль было тех мгновений, которые его невеста проводила с подругой, - и то был растроган. Прощаясь со Сфрагис, Забда просил ее скорее прибыть в Пальмиру и обещал свое покровительство. Он видел настоящую дружбу, знал о том, что Сфрагис поддерживала Байт в трудную минуту, как умела утешить и обнадежить.

- Мы будем ждать тебя в Пальмире, Сфрагис, - говорил Забда. - И хотя свадьба уже будет сыграна до твоего прибытия, мы в твою честь устроим великое пиршество.

И Сфрагис снова утирала глаза, и ей казалось, что в них целые озера слез.

Дядюшка Байт, преисполненный благодарности за доброту и внимание Сфрагис, обещал ей дорогие подарки, как только она прибудет в Пальмиру. А Хайран, смеясь, вспоминал, как Сфрагис просила его купить ее.

- А ты ведь тогда не была такой красивой, - смеялся Хайран. - Тебя сейчас и узнать нельзя. В новом платье, что Байт купила тебе в Каписе, ты стала похожа на кушанскую принцессу. Вот обрадуется твой отец!

Кудзула, его жена и все мальчишки кушанского купца - все очень трогательно прощались со Сфрагис. Только Сита молча поклонилась. Ей было стыдно за себя, за свои подозрения. А стыд прибавил ей злости, и она не нашла ни единого доброго слова на прощание.

Хайран проводил Сфрагис к воротам Каписы, где уже стояли верблюды сидонского купца. Девушка отправилась в далекое путешествие, наконец-то она увидит отца. Ей представлялось, что как только отец узнает все подробности похищения его жены и дочери, он поймет, как искать мать Сфрагис. «А что он сделает с новой женой, с новыми детьми?» спрашивала себя Сфрагис и не находила ответа.

Эти мысли появились у Сфрагис в самом начале пути, как только они оказались в пустыне, и ей вспомнились те мучения, которые она перенесла на пути в Капису. Теперь, когда она была здорова, сыта, сидела в удобном седле, имела шаль, чтобы укрыться от палящих лучей солнца, она все больше думала о своей матери, которая, возможно, подвергается таким же лишениям, а может быть, еще большим.

«Как ужасны лишения раба в такой дальней дороге! - думала Сфрагис. - И как случилось, что я перенесла эту дорогу, страдая от лихорадки и мучаясь голодом и жаждой?.. Какое счастье, что рядом была эта красавица Каллисфения! Она прислала Клеона, а потом Клеон привел этого доброго египетского лекаря, который разгадал лихорадку. Живут же такие люди на свете - от них исходит только доброта. А рядом с ними бродят настоящие тигры, подобные начальнику рабов, которому Хайран поручил свой живой товар. Как же случилось, что добрый человек призвал на помощь злодея?»

Сфрагис много размышляла над своей судьбой и столь неожиданными счастливыми встречами. «В чем же счастье? - спрашивала себя девушка. - Для меня счастье обернулось встречей с Байт, а потом в получении свободы. А что было бы, если бы Байт была такой же жадной и жестокой, какой оказалась Сита, что бы тогда было? Даже страшно подумать. Не было бы свободы, не было бы поисков отца и рабство было бы моим уделом на всю жизнь. Будь благословенна твоя доброта, моя госпожа, моя Байт! - повторяла Сфрагис. - Как я желаю тебе счастья! Чтобы ты всегда была радостной и светлой. Чтобы ты могла жить в дружбе и согласии со своим Забдой. И чтобы добрый Хайран радовался на вас».

Дорога была долгой и трудной. Солнце жгло неумолимо. Не всегда погонщик верблюдов правильно предсказывал местонахождение колодца. Бывало и так, что томились от жажды, Но еды было достаточно. Купец из Сидона был внимательным и участливым. У него росли две дочери, и он понимал мысли и заботы бедной девушки, оставшейся без крова десять лет назад.

- Может быть, ты боишься встречи с мачехой? Не бойся, доченька, - говорил сидонец. - Я знаю твоего отца, он человек благородный и, я думаю, не привел в свой дом коварную женщину. Ты будешь старшая в семье, и тебя полюбят твои младшие братья и сестры.

Так он утешал Сфрагис, а сам тревожился, все ли будет ладно. Уж очень скорбная история у этого ювелира. Небывалая история.

Она потеряла счет дням, и, когда наконец их караван оказался у ворот Сидона, ей даже не верилось. Сфрагис не хотела появляться у дома вместе с караваном. Она условилась с купцом, что пойдет одна к своему дому, а потом заберет свою поклажу.

Она вспомнила свою улицу, вспомнила дом парфюмера рядом с лавкой ювелира, И когда увидела все это, стала искать слепого старика, который постоянно стоял здесь с протянутой рукой. Но старика не было, и она подумала: «Прошло десять лет, давно уже нет в живых старика. А я уже не маленькая Сфрагис, которую мать ведет за руку. Узнает ли меня отец?»

Она вошла в лавку отца. Все - как было давно. У окна небольшой стол с молоточками и маленькими наковальнями. На своем месте стоит большой бронзовый ларец, где лежат готовые вещи. За вторым столом постоянно сидел юноша, помощник отца. Сейчас здесь какой-то бородатый человек склонился над работой. За прилавком стоял седой человек. Он держал в руках щипчики с большим лиловым камнем и внимательно рассматривал грани. «Это отец», - подумала Сфрагис и почувствовала, что слезы застилают ей глаза. Это был и он и не он. Черные курчавые волосы исчезли, под глазами морщины и лицо какое-то печальное, чужое.