Александра Воинова - Тамара и Давид

— О, горе мне! — жалобно причитала она. — Солнце повелителей, утренний блеск царей, именитейшая государыня! Как посмел он оскорбить твою честь, бросить темное пятно на твое светлое царствование! Никогда не было слышно в нашем отечестве ничего подобного! Никогда еще не было такого позора в нашей стране, никогда так не попиралось уважение к царскому званию, как сейчас.

Так жаловалась и плакала Русудан, не находя даже подходящих слов, чтобы выставить Юрия в самом мрачном свете перед царицей. Но Тамара, помня, как еще недавно Русудан с горячностью отстаивала Юрия и ратовала за их примирение, без особого внимания отнеслась к жалобным восклицаниям тетки и решительно прервала ее.

— Я хочу знать правду и не страшусь ничего. Что случилось, что повергло всех вас в ужас и вызвало столь сильное возмущение против русского князя?

— Он, нечестивец, пошел по стопам развратных жителей Содома, совершая неслыханное беззаконие. Не подобает тебе, обладательнице могущественного государства, быть в супружестве с человеком, на ком исполнилось древнее изречение: «Излечивали Вавилон, но не излечился». Изгони сего нечестивца из своего царства, расторгни узы, коих ни один человек вынести не может! Простри над ним карающую длань и смети его с лица земли!

Никогда Русудан не клеймила Юрия подобными жестокими словами и с такой решительностью не требовала его изгнания, как сейчас. Зная хорошо характер тетки, ее рассудительность, Тамара поняла, что Русудан была возбуждена и озабочена не столь пороками Юрия, сколько иными, более важными соображениями, побудившими ее требовать немедленного изгнания Юрия из Иверии.

— Поведай мне, что ты знаешь? — беспокойно спросила Тамара. — Как бы горько ни было твое сообщение, мне легче перенести его, чем пребывать в неизвестности.

— О, свет очей моих! Не мучай больше свое сердце, — с живостью отозвалась Русудан, решив, наконец, передать царице принесенную новость. — Сегодня утром прибыл настоятель одного из сирийских монастырей и передал мне вести славные и ужасные. Будучи в Дамаске, он слышал, что в плену у Саладина находился иверийский посланник, прославившийся среди мусульман своими подвигами. Как узнал настоятель, султан, желая сохранить мир с Иверией, даровал твоему посланнику свободу и выпустил его из неволи. К сожалению, настоятель не мог найти его в Дамаске, но слышал, что он уехал в Акру, надо полагать, для завершения своего дела. Осталось немного нам потерпеть, когда наш лев вернется на родину и избавит тебя от нечестивца, покрывшего бесчестием твое имя!

Тамара, выслушав Русудан, торопливо поднялась с места и некоторое время оставалась безмолвной. Известия, принесенные Русудан, мгновенно изменили ровный и спокойный строй ее мыслей. Они поколебали привычную терпеливую покорность, разбили оковы тех притеснительных ограничений, какие она ввела в круг своей жизни, вынужденная сносить подневольный брак с Юрием и вероломство своих подданных. Весть о скором возвращении Давида на родину осветила надеждой ее лицо, глаза загорелись жизнью и радостью, на губах появилась улыбка, хотя тотчас же погасла, спугнутая мыслью о больших испытаниях, которые ожидали ее в предстоящей борьбе с Юрием.

Она ласково обняла Русудан, и две женщины после продолжительной размолвки, взаимного отчуждения и недоверия, наконец, примирились. Они сели на тахту и повели беседу тихую и задушевную, то предаваясь печальным воспоминаниям о прошлом, то делясь своими чувствами и надеждами, то тревожно обсуждая, как предохранить Давида от козней врагов и до его возвращения расторгнуть брак с Юрием.

Когда в беседе они дошли до Юрия, Тамара внимательно посмотрела на тетку, как бы стараясь угадать правду.

— Скажи мне, откуда пошли эти лживые измышления про царя?

Но Русудан менее всего хотела сейчас раскрывать перед Тамарой свои намерения.

— Никто никогда не знает, где кончается ложь и где начинается правда, — уклончиво ответила она. — Не будем искать ни лжи, ни правды в этом деле. Надо благодарить судьбу за то, что она помогает тебе пресечь узы, которые для всех твоих подданных стали ненавистными.

Из этого ответа Тамара заключила, что Русудан не имела желания проверять правильность слухов, распространяемых про Юрия, а, напротив, хотела воспользоваться ими как благовидным предлогом для развода. На этом они расстались, не продолжая щекотливого разговора. С уходом Русудан настроение Тамары резко изменилось. Она не могла с такой безразличной жестокостью отнестись к Юрию, как это делали окружающие; втайне она понимала его душевное состояние и не только не судила, но высоко ценила его стремление быть дальше от придворной жизни, и тем более росло в ней чувство жалости к нему, желание загладить вину перед ним и сохранить его своим другом. И теперь, когда ей предстояло расторгнуть их брак и расстаться с Юрием, она, к удивлению своему, не испытывала удовольствия от этой мысли. Перед ней неотступно стоял образ Юрия, а в памяти оставались слова, сказанные им Астар в последний вечер в Исани: «Передай царице: нет моей вины ни перед богом, ни перед нею, а ее вина велика предо мною».

Она не могла забыть также их последнего свидания перед походом на Карс, когда он мог прибегнуть к своему супружескому праву, освященному церковью, но предпочел лучше страдать, чем выйти из послушания ее воли. Все эти воспоминания отравляли ей радость предстоящего свидания с Сосланом и так глубоко вонзались в сердце, что ей казалось, что они будут преследовать ее всю жизнь, никогда не дадут ей покоя. Кроме того, Тамара не могла не оценить огромной пользы, принесенной Юрием государству. Иверия с его помощью была утверждена в своих границах, имела крепкую единую власть и могла теперь спокойно развиваться и процветать под ее управлением. Она не могла не быть благодарной Юрию за все его старания оградить ее от врагов и освободить от их влияния. Она готова была всемерно поддерживать его, лишь бы он добровольно покинул Иверию. Ее размышления были прерваны приходом Астар, которая одна проникала в сердце Тамары и знала много того, чего не знали окружающие. Лицо верной рабыни выражало крайнюю степень тревоги и огорчения.

— Какие вести ты принесла мне? — спросила Тамара, обрадовавшись ее приходу. — У меня есть к тебе поручение.

— О, милостивейшая царица! Невозможно передать, что делается в столице! Наши князья угнали царевича в Палестину. Теперь они, как змеи, вылезли из своих щелей и шипят против царя, желая ужалить его. Чего только они не выдумывают про него, в каком только грехе не укоряют!

— Подожди, — остановила ее стенания Тамара, — мне надо узнать, кто распространяет клевету про царя, проверить, есть ли какая вина за ним, правильно ли его обвиняют в распутстве! Найди верных людей, которые могли бы следить за домом царя и собрать все необходимые сведения.