Юрий Тубольцев - Катон

Но великие победы сослужили Риму плохую службу. Преобразуя мир, римляне менялись сами, одолев всех иноземных врагов, они в итоге сделались врагами самим себе и, словно одержимые злым духом, стали истреблять друг друга, а расправившись с недавними соратниками, принимались за уничтожение моральных и правовых основ своего общества. Так продолжалось до тех пор, пока римляне не сделались рабами в собственном государстве. В этом качестве они просуществовали еще пятьсот лет, удерживая в подчинении прочие народы уже не силой достоинств, как их предки, а властью порока, после чего окончательно сошли с исторической арены, растворившись в диком мире Средневековья.

Чтобы ближе подступить к разгадке феномена взлета, падения и самоуничтожения римлян, вначале придется удалиться от Рима и заглянуть в глубь веков.

Известно, что в животном мире господствует естественный отбор. Отбор этот бывает индивидуальным, когда выживают наиболее приспособленные особи, и стадным или стайным, когда адаптация, главным образом, идет по линии совершенствования группового поведения. Биологическая первооснова человека поднялась на качественно новую ступень адаптации, что было вызвано, по-видимому, особенно жестким давлением окружающей среды. В условиях конкуренции с себе подобными оказалось недостаточно одной стадности, и пралюди, интенсивно наращивая связи внутри сообщества, возвысились до уровня слаженной коллективной борьбы с внешним миром. На арену природы вышел коллективный отбор, когда успех сопутствовал родам и племенам, в которых наилучшим образом было налажено взаимодействие их членов. Закономерным скачком в деле наращивания качества взаимодействия стала речь, разросшаяся пышным цветом из семян животных знаков и сигналов на почве коллективной жизни. Речь требовала выработки понятий, а это влекло за собою необходимость мышления, которое постепенно в совокупности с памятью образовало сознание.

Естественно, что в центре сознания первобытного человека встали законы выживания, то есть законы коллективного отбора, направленные на наращивание коллективной мощи, и главным условием тут явилось сплочение людей. Бороться за выживание в одиночку было бессмыслицей. Человек мог уцелеть только вместе со своим племенем, вместе с племенем он мог и обеспечить продолжение собственного рода. Жизнь племени была несравненно дороже жизни индивида, поскольку включала в себя и жизнь самого индивида, и жизнь его потомков, а вдобавок к этому еще и социальную жизнь предков, закончивших биологическое существование, но продолжавших существование в коллективном сознании своего племени в качестве героев мифов и божеств. Человек в критической ситуации с готовностью жертвовал своей жизнью ради интересов общества, так как знал, что только таким образом он спасет собственных детей и выполнит долг перед родителями и родственниками, знал, что в предшествовавших поколениях множество его соплеменников отдало жизнь ради обеспечения его нынешней жизни и что другие соплеменники как в настоящее время, так и в последующие годы будут, не жалея себя, оберегать его детей и внуков. Так зарождалась любовь к Родине, патриотизм. Племя было заинтересовано в самоотверженных людях, и окружало их почетом. Полезное смыкалось с приятным, самоотверженность из прозаической необходимости превращалась в романтическую характеристику, подвиг становился делом не только необходимым, но и желанным. Общество ценило людей, полезных для него, дарило им любовь и уважение, наделяло их престижем. Жесткие законы коллективного отбора, направленные на подчинение единичного общему, обрели нравственный ореол прекрасного. Так эти законы вышли за пределы сугубо материальной, практической жизни и вместе с сопровождающим их спектром эмоций образовали сферу духовного. Они воспринимались теперь как нечто большее, чем только разумное, и основали в человеческом существе новый уголок, названный душою. Законы превратились в мораль, сознательное стало чувством, почти что инстинктом, без которого не мыслим человек. Мораль коллективного отбора, оторвавшись от утилитарной жизни, превратилась в совесть, которая и легла в основание души. Это и означало переход людей от мрака животного существования в мир человеческой цивилизации.

Итак, в конкуренции племен одерживали верх те из них, в которых наилучшим образом было отлажено взаимодействие. При равном материальном уровне развития тогдашних народов успех определялся исключительно моральной силой коллективов. Это можно представить простейшей физической схемой: на сообщество, как на физическое тело, действует внешняя враждебная сила, а оно создает ответную реакцию, разворачивая векторы сил отдельных индивидов в направлении действия внешней силы. Очевидно, что способность сопротивления общества будет тем выше, чем больше будет сумма проекций сил его членов на ось общественных интересов и соответственно - чем меньше окажется сумма проекций на другую ось - ось индивидуализма. Уровень организации общества определяется его способностью управлять углом разворота векторов сил своих граждан.

Сообщества, в которых способность к сплочению была ниже, просто вымирали, проигрывая состязание более сильным. Следовательно, коллективный отбор действовал в направлении совершенствования морали, оттачивая в человекоподобном животном именно его специфическую человеческую составляющую. Однако, при росте добродетели внутри общины, отношение к иноплеменникам оставалось по-прежнему враждебным, если только они не вовлекались в той или иной форме в саму общину. Отсюда происходит безжалостность, с которой уничтожали конкурентов, а впоследствии, с ростом производительности труда до уровня, обеспечивающего появление прибавочного продукта, обращали их в рабство. Людьми в глазах первобытного человека являлись только соплеменники.

В процессе коллективного отбора наиболее преуспевающие племена раз-растались, подчиняя себе соседей. Отбор принимал новые масштабы и реализо-вывался в борьбе государств, результатом чего становилось преобладание в каждом регионе одного из них. И вот, когда такое государство, обретшее могущество благодаря расцвету самой чистой морали, направляющей помыслы и чаянья людей на достижение ценностей коллективного образа жизни, достигало уровня, позволявшего ему без особого напряжения подавлять внешние возмущения, в нем зарождались другие процессы. У него появлялся излишек энергии сверх общественно-необходимого уровня, который получал реализацию в наращивании личного достатка наиболее заслуженных членов общества. Но природа не терпит избытков. Добавочная энергия создает биологическую нишу для новых видов живых существ. Резерв крови млекопитающих вызвал появление на свет вшей и клопов. В данном случае избыток социальной энергии породил иной вид человека - человека корыстного. Прежде сообщества физически не могли прокормить этих паразитов, но теперь могучие государства позволили себе такую роскошь. Появились члены, стремящиеся тайком от других развернуть свой вектор в сторону индивидуализма. Естественно, они не могли открыто сказать, что живут за счет остальных граждан, потому возникло лицемерие - нравственный туман, на целые тысячелетия закрывший от человечества солнце истины. На смену коллективному отбору на историческую сцену вышел - индивидуальный, точнее сказать, вернулся, поскольку таковой всегда существовал в животном мире, но реализовывался он там по-иному. Индивидуалисты осуществляли передел общественного достояния в свою пользу, в чем они сильны, так как интересы прочих людей обращены в другую сторону; они усердно потребляют, пока остальные производят, только в том их превосходство. Их деятельность вносила разлад в моральную сферу, под-рывала нравственное здоровье общества. Нарушалась справедливость в распределении общественного престижа и, в том числе, материальных благ. Но, как сказал греческий философ Антисфен, государства погибают, если перестают верно оценивать граждан. С утратой нравственности, люди как бы сбивались с пути, по которому они пришли к человечности, и брели навстречу собственной гибели. И вот, когда такое государство, изнуренное прожорливыми нахлебниками, сталкивалось с молодым, сплоченным, нравственно крепким соперником, оно гибло в борьбе с ним, поскольку паразитирующий класс, присвоивший себе большую часть общественного потенциала, не способен повернуться лицом к общественным интересам. Так индивидуальный отбор губил государства, создаваемые коллективным отбором.