Анатолий Корольченко - Генерал Раевский

Однажды ничего не подозревавшим родителям дочь призналась, что любит Тадеуша, что без него не будет у неё счастья. Только он её избранник, и никто другой!

Мать и отец пришли в замешательство: чтобы дочь стала женой бедного шляхтича? Да никогда они не согласятся! Не быть этому!..

Но их любовь зашла слишком далеко, и они решили бежать. Тадеуш вызвался похитить Людвику, взять всю вину на себя. Однако его плану не суждено было сбыться. Тадеуш навсегда покинул поместье, унося в душе кровоточащую рану обиды. А вскоре Людвика стала женой богача, князя Любомирского…

Прошумела молодость, улетела прочь быстрокрылой птицей. Теперь ему скоро пятьдесят, мысли заняты другим. Завтра, 29 сентября, сражение, которое он непременно должен выиграть.

Но накануне сражения, как и Костюшко, размышлял над картой и его противник, генерал Ферзен. Хотя он и носил немецкую фамилию далёких предков, однако долгое пребывание в России не прошло для него бесследно: вместе с молоком матери, красавицы из Тамбова, он впитал и её характер. Иван Евстафьевич обладал незаурядным умом и сообразительностью, не обделил его Бог и хитростью. В дальнейшем он дослужился до полного генерала, стал директором первого в России кадетского корпуса.

Предвидя нападение Костюшко, он разработал свой план сражения под теми же Мацеевицами. Основную роль в предстоящем сражении он отвёл казакам графа Денисова.

— Смотри же, Фёдор Петрович, не упусти момент, когда нужно пустить в неприятельский тыл казаков. Не опоздай! — предупредил он Денисова.

— Как можно, Иван Евстафьевич, дать промашку? Уж ты мне доверься. Я давно точу зуб на Костюшко. Казакам слово дал, что непременно схвачу его, — отвечал граф.

Но графу Денисову с самого начала сражения не повезло. Оставив два полка в укрытии, как наметил в диспозиции Ферзен, он с командиром одного полка, майором, выехал вперёд боевой линии и приблизился к неприятелю.

— Ваше сиятельство, это опасно! — обеспокоился подчинённый.

— Ежели трусишь, так поезжай назад, — невозмутимо ответил генерал Денисов.

Послышался орудийный выстрел, над их головами просвистела картечь. Генерал остановил свою упрямую лошадь, всматриваясь во вражеские позиции.

— Ваше сиятельство… — вновь начал было командир.

— Да перестань же! Двум смертям не бывать, одной не миновать.

Опять ударило орудие. Лошадь с генералом упала как подкошенная.

— Ведь говорил же! — бросился к лежавшему майор. — Возьмите моего коня и скачите!

— Помоги подняться… Вот чёрт! Кажись, опять маленько задело.

Денисов поднялся и, не оглядываясь, прихрамывая, пошёл назад. Истекая кровью, тяжко ржала лошадь, судорожно билась.

Первый удар приняли пехотные и егерские полки. Неприятель численно превосходил их, однако они стойко удерживали позиции.

Ферзен наблюдал за сражением с небольшой высоты, пытаясь не выдать волнения. Но это плохо удавалось ему. Нервно покусывая губы, он то и дело разглядывал происходящее в зрительную трубу, покашливал, поругивал кого-то в сердцах.

Гремели орудия, часто через голову с угрожающим урчанием пролетали ядра. Несколько их упало вблизи кургана, кого-то ранив из свиты. На правом фланге полыхали избы деревеньки, подожжённые неприятельскими огневыми фугасами.

Когда первые атаки иссякли, не принеся врагу успеха, Ферзен приказал конникам, находившимся против левого фланга поляков, где пылала деревушка, атаковать врага. Костюшко вынужден был бросить туда на усиление часть находившихся в резерве своих сил.

Стремительность, с какой действовали повстанцы, заставила конников, а затем пехотинцев и егерей попятиться. Казалось, они дерутся на последнем дыхании, ещё немного — и они побегут. На это рассчитывал Костюшко, и это же предвидел Ферзен. Польский генерал подал уже резерву команду «изготовиться», чтобы развить успех у деревушки, но русские всадники уже мчались на противоположном фланге, где Костюшко не предвидел угрозы.

Обтекая боевой порядок поляков, конные полки заходили в неприятельский тыл.

Николай Раевский нёсся в гуще лавы. «Ги-ги!.. Ги-ги!» — слышал он устрашающие крики людей и гулкий топот конских копыт.

А из леса, во всю ширину опушки, навстречу вынеслись всадники в голубых мундирах. Но это не испугало скакавших, не замедлило бег коней. Драгуны с ходу врубились в боевой порядок польских улан. Зазвенела сталь клинков, дико заржали лошади, захлопали пистолетные выстрелы.

— Руби!.. Коли!.. Бей!.. Эх!.. — слышались вокруг ядрёные словечки.

Перед Николаем вырос польский всадник на светлом коне. На миг мелькнули рыжие усы, рысьи глаза, молнией сверкнул палаш. Раевский успел отразить удар, но с другой стороны взвился свечой вороной жеребец. Второй улан изготовился ударить по Николаю, и он с трудом в самый последний момент смог защититься. А уж первый опять бросился на него.

Звенит сталь, снопами вылетают искры. Только бы уцелел клинок!.. Только бы не подвёл!..

Отразив удар первого улана, Раевский замахнулся на другого, но его опередило длинное копье казачьей пики. Оно коснулось груди поляка и вошло в него, пронзив насквозь.

— Спасибо! — лишь успел выдохнуть Николай, а может, и не сказал, только подумал, и бросился на усача.

Враг дрогнул и начал отходить. Первыми в преследование помчались казаки. В авангарде — полк Андриана Денисова.

Андриан ещё ранее приметил всадника на отличной бурой лошади и в окружении охраны. «Неужели Костюшко?» — мелькнула догадка. И майор повёл полк вслед за польскими всадниками.

Преследование продолжалось вёрст семь, а возможно, и десять. Домчались до селения, а дальше дорога разветвлялась. По какой поляки поскакали? Куда ехать? Но Андриан Денисов размышлял недолго.

— Скачите по правой дороге, а я — по этой! — приказал он дозорным.

Он проскакал ещё версты три, не обнаружив никого. Упустили! Андриан в сердцах даже выругался. Солнце уже садилось. Накатывалась тьма. Примчался казак из головного дозора.

— Ваше превосходительство, мы догнали беглецов. Побили многих и Костюшку, кажись, взяли!

Костюшко и находившихся с ним майора и рядового догнали у болота. Не раздумывая, Костюшко направил лошадь в болото, а двое стали его прикрывать. Но казаки, разделавшись с ними, пикой ссадили генерала с лошади и стали обыскивать его.

Прискакал ещё один казак. Увидев меж своих польского начальника, он, не раздумывая, хватил его саблей. Тот упал.

— Чего его жалеть! — И казак хотел ковырнуть пикой.

Но неподвижно лежавший неподалёку офицер, которого посчитали убитым, вдруг приподнялся и крикнул:

— Не убивайте! Ради бога, сохраните жизнь! Это же мой начальник!

Этим он отвёл от Костюшко смерть.

Андриан Денисов соскочил с коня.