Анатолий Корольченко - Генерал Раевский

Осмелюсь ли, графиня, сказать Вам о том мгновении счастья, которое я испытал, получив Ваше письмо, при одной мысли, что Вы не совсем забыли самого преданного из Ваших рабов?

Остаюсь с уважением, графиня,

Вашим нижайшим и покорнейшим слугой.

Александр Пушкин.

5 марта 1834.

Петербург ».

Такова история двух любящих сердец, страница жизни великого Пушкина и семьи генерала Раевского.

Осень 1824 года была для генерала Раевского тяжёлой, безрадостной. Нелёгкие ранения и невзгоды многих сражений дали о себе знать. По его прошению он был уволен в бессрочный отпуск до излечения болезни. Но события следующего года, отразившиеся на судьбах членов его семьи, обострили её.

Всё началось осенью 1825 года в далёком от столицы российской империи Таганроге, где пребывал Александр Первый.

По желанию болезненной императрицы Елизаветы Алексеевны царствующая чета решила провести зиму на юге, в Таганроге. Ехать в Италию и на германские тёплые воды они наотрез отказались. Балтийскую непогоду с острыми ветрами, холодом, изморозью женщина переносила с трудом.

Прежде чем попасть в Приазовье, император решил совершить непродолжительную инспекторскую поездку по Крыму. Он не любил засиживаться на одном месте, в северной столице, не баловал приближённых вниманием. Казалось, он тяготился окружавшей его роскошью и строгим этикетом двора и стремился удалиться от них, пренебрегая путевыми неудобствами и непогодой, непролазными российскими дорогами и случайностью жилья. Он словно бы искал уединения в длительных поездках.

В Крыму стояли очаровательные дни уходящей осени. После пребывания у князя Воронцова в Алупке император провёл инспекторскую проверку морского экипажа в Севастополе, затем греческого батальона в Балаклаве, побывал в Георгиевском монастыре. Оттуда он снова направился в Севастополь, ознакомился с укреплениями на северной стороне. Потом были Бахчисарай, Евпатория, селение Знаменское, где дислоцировалась артиллерийская бригада. В Перекопе император посетил солдатский госпиталь, там лежали заразные больные. Неизвестно где, то ли от посещения больных, то ли от выпитого натурального сока, может, от пребывания на холодном ветру, когда погода вдруг изменилась, а Александр оставался в одном мундире верхом на лошади в сопровождении единственного казака, но там, в Крыму, он почувствовал нездоровье.

Вечером 5 ноября царский кортеж достиг наконец Таганрога. Императрица ждала супруга, и потому этот южный городок с населением всего в семь тысяч жителей казался ему ещё более желанным. Своим приближённым он сказал тогда:

— Избрав Таганрог местопребыванием для моей жены, мы поступаем в высшей степени благоразумно.

Крытая коляска подкатила прямо к калитке ограды, за которой начиналась дорожка ко входу в особняк. Жители города называли его домом, некогда построенным богатым греком-купцом, но с прибытием в него царя и его свиты он стал вдруг дворцом.

Едва экипажи подъехали ко дворцу, как лакеи и казаки охраны проворно и дружно подвезли дорожные сани, корзины, коробки.

Поддерживаемый князем Волконским, император вошёл в дом.

— Как вы себя чувствуете, ваше величество? — справился доктор Виллие.

— Не совсем я здоров, Яков Васильевич, чувствую лихорадку. Но уверен, всё пройдёт.

— Я тоже не сомневаюсь, ваше величество, — подбодрил больного опытный царский эскулап. — Сейчас, после ужина, мы займёмся вами.

Но от ужина государь отказался, попросил только любимого барбарисового сока, а выпив, лёг в постель. Елизавету Алексеевну он попросил не беспокоить.

— Скажите, что устал с дороги.

В своих чувствах Александр проявлял к ней сдержанность и даже сухость, но за последнее время он весьма изменился. В этом императрица видела Божье веление и милость судьбы.

Озабоченный врач Виллие пристроился поблизости от комнаты императора, потребовав в случае чего разбудить его немедленно.

Шли дни, но здоровье больного не улучшалось, он угасал в полном сознании от необъяснимой и нераспознанной врачами болезни. Не помогали ни примочки и микстуры, ни порошки и пиявки, ни другие снадобья, которыми пользовал опытный Виллие. Подозрения были различны: и брюшной тиф, и последствия ушиба ноги конём полкового командира на смотру в прошлом году, и простудное воспаление.

Чувствуя приближающийся конец, больной согласился пригласить соборного протоиерея для исповедования, причащения и соборования.

А 19 ноября российский император отошёл в вечность. В Петербург полетела депеша с печальной вестью. Многих, знавших пристрастие императора к поездкам, его кончина в провинциальном закутке не удивила, она казалась им совсем не случайной.

— Попечение над телом императора пусть возьмёт казачий генерал Орлов-Денисов, — пожелала убитая горем императрица. — Он всю жизнь охранял государя, пусть послужит ему в последний раз.

Генерал-адъютант граф Орлов-Денисов всю Отечественную войну, а потом и в заграничном походе командовал лейб-гвардии казачьим полком, нёсшим личную охрану Александра. Полк в марте 1814 года при торжественном церемониале первым вошёл в поверженную французскую столицу.

Внешность командира как бы служила эталоном мужества и красоты российского воина. Высокий, статный, с решительным волевым лицом, в нём безошибочно угадывался военачальник. Дед его по матери, генерал Фёдор Петрович Денисов, был первым на Дону графом, человеком необыкновенной отваги, отмеченный девятнадцатью или двадцатью ранениями. Он и передал внуку графский титул. А отец, Василий Петрович Орлов, был до Платова донским атаманом.

Однажды Орлов-Денисов пришёл на раут в партикулярном [30] Партикулярный — штатский, не форменный. платье. Увидев генерала в непривычном костюме, Александр с удивлением оглядел его.

— Граф, камзол не по вам. Я запрещаю вам облачаться в подобное. Отныне извольте носить только мундир.

Даже будучи в отставке, генерал не посмел нарушить указание императора. Он словно ожидал вызова, когда казачий офицер прискакал в его имение под Харьковом. В депеше говорилось, что он немедленно должен прибыть в Таганрог, чтобы сопровождать усопшего государя в Петербург.

В Таганрог прискакали и казаки с Дона для дежурства и сопровождения бальзамированного тела в дороге к столице.

Печальная процессия тронулась с места через шесть недель после кончины императора, 29 декабря.

Путь был долгим, и пролегал он через Харьков, Курск, Орел, Тулу. 3 февраля траурный кортеж достиг Москвы. Похороны же состоялись 3 марта. Они были многолюдными. Тело поместили в усыпальницу собора в Петропавловской крепости, в ряду гробниц российских императоров.