Михаил Петров - Фельдмаршал Репнин

— Правильно сделали. Остаётся подобрать помещение для ведения переговоров. Прошу вас взять это на себя.

— Постараюсь сделать всё, что нужно, — заверил Кутузов.

Весть о прибытии турецкой делегации для переговоров о мире быстро облетела российские войска. Солдаты и офицеры приободрились: наконец-то повеяло ветром надежды!.. Война никогда не бывала народу в радость, а тут она затянулась донельзя. Повоевали, и хватит, угомониться пора.

Генералитет тоже был рад возможности заключить мир.

Да, говорили главные военачальники, одобряя намерение исполняющего обязанности главнокомандующего Репнина, соглашение с турками надо заключать, и сие следует сделать как можно скорее, не ожидая возвращения Потёмкина, тем более что визирь уже и представителей своих прислал. Сомнения высказывал один только князь Голицын.

— Может быть, всё-таки светлейшего подождать? Ему виднее, какие условия ставить туркам, тут можно и прогадать.

— Поставить крутые условия — ума большого не надо, — отвечал на такие доводы генерал Кутузов. — Я лично считаю, что условия должны быть умеренными и справедливыми.

… Когда в обусловленный день, второй день пребывания в Галаце турецкой делегации, Кутузов пришёл к Репнину, он застал его за изучением каких-то бумаг.

— Очень вовремя, — обрадовался его появлению Репнин. — Только что закончил работу над проектом договора о мире. Хотите послушать, что получилось? Не пугайтесь, прочту только начало, — добавил он с улыбкой, — остальное сами прочитаете, ежели будет на то желание.

Он взял со стола нужную бумагу и стал с выражением читать:

— «Между её императорским величеством самодержицею Всероссийскою и его султановым величеством, их наследниками и преемниками престолов, тако ж между их верноподданными государствами, отныне и навсегда да пресекутся и уничтожатся всякие неприязненные действия и вражда, да и предадутся оные вечному забвению; вопреки же тому да будут восстановлены и сохранены на твёрдой земле и водах вечный мир, постоянная дружба и нерушимое доброе согласие…»

— Ну как, пойдёт? — с весёлым блеском в глазах спросил князь.

— Прекрасно! В последних словах мне послышался даже восточный мотив.

— Ничего удивительного. Дело в том, что при изложении некоторых положений документа я заимствовал стиль из письма верховного визиря.

— Перевод письма визиря уже готов?

— Он лежит на столе. Можете сесть на моё место и просмотреть все бумаги, а я тем временем пойду распоряжусь, чтобы нам приготовили завтрак. До начала переговоров мы должны плотно поесть.

Оставив Кутузова одного, Репнин пошёл на кухню, где его адъютант вместе с денщиком тушили на завтрак баранину и кипятили чай.

Репнин находился на кухне долго — помогал советами адъютанту, взявшему на себя обязанности главного повара. Когда он вернулся в кабинет, Кутузов всё ещё сидел за бумагами.

— Ну как вы их находите?

— Всё в порядке. Возражений у меня не вызывают.

— Это всего лишь проект. Мы, конечно, обсудим его с турецкими переговорщиками, но подписать его мы с вами полномочий не имеем.

— А кто имеет?

— Князь Потёмкин. Не забывайте, что он не только наш главнокомандующий, но и первый министр, президент коллегии иностранных дел.

— Но если мы не имеем полномочий, то стоило ли затевать всё это дело?

— Не только стоило, но необходимо. Мы вправе с вами подписать документ, который станет основой мирного договора, а именно: соглашение о предварительных условиях заключения мира, куда войдут все основные положения документа, с которым только что знакомились. На долю первых лиц останутся лишь сущие формальности: скрепление договора подписями и печатями, обмен ратификациями и прочее.

— Ежели всё будет так, как вы говорите, я готов участвовать в этом деле.

— Тогда примемся за дело. Но, может быть, сначала позавтракаем? Всё уже готово: стоит перейти в столовую и позвонить.

— Сначала обсудим бумаги.

Проект мирного трактата в виде предварительных условий заключения мира был довольно объёмным. В содержащихся в нём статьях (артикулах) предусматривались все основные направления к снятию препон, наличие которых ранее приводило к конфликтам. В одном из артикулов подтверждалась обязательность выполнения условий Кучук-Кайнарджийского мирного трактата 1774 года. Турция признавала присоединение к России Крыма, передавала России территории между Южным Бугом и Днестром, с тем чтобы граница между двумя империями проходила по реке Днестр. В свою очередь Россия возвращала Турции Молдавию и Валахию, занятые ею в ходе войны.

Условия обсуждались без спешки, пункт за пунктом. Случалось, некоторые места перечитывали по два, а то и по три раза. Кутузов искренне восхищался огромной работоспособностью князя, сумевшего за короткий срок подготовить столь важный документ: всё предусмотрел, ничего не упустил. Со своей стороны Кутузов смог сделать только одно добавление, касавшееся артикула относительно торговых отношений между двумя государствами. В этом артикуле рукою Репнина было написано следующее: «В рассуждении, что торговля есть сущий залог и самый крепкий узел взаимного доброго согласия, блистательная Порта, таким образом возобновляя мир и дружбу с Империей Всероссийской, в изъявлении искренности, с каковой желает она, дабы выгодная и безопасная торговля между подданными оных империй наилучшим образом процветала, обещается сим артикулом наблюдать и исполнять 61 статью постановленного с Российской Империей торгового трактата, касающуюся до корсаров [30] Корсары — морские разбойники. Алжирского, Тунисского и Трипольского кантонов, а именно: если российский подданный повстречается с упомянутыми корсарами алжирскими, тунисскими и трипольскими, и притом ими в плен взят будет, или судно, или имение у купцов российских отнимут, в таком случае блистательная Порта употребит власть свою над кантонами, дабы россиян, сделанных сим образом невольниками, освободить, отнятые у них суда и пограбленные товары и вещи хозяевам возвратить и воспоследовавшие вред и убытки взыскать»…

— Кажется, все на месте, — сказал Репнин, вслух прочитав текст. — У вас есть что-то добавить?

— Самую малость, — произнёс Кутузов. — Предлагаю после слов «убытки взыскать» добавить следующее: «…если же по получении известий будет уверенность, что со стороны означенных кантонов Алжирского, Тунисского и Трипольского даваемые от блистательной Порты фирманы не будут исполнены, тогда по подаче о том рекламации от российского посланника или поверенного в делах в два месяца, или как можно скорее, полагая со дня подания рекламации, обязуется блистательная Порта из имперской казны оным расплату и удовлетворение учинить».