Александр Золототрубов - Мерецков. Мерцающий луч славы

— Нет, Борис Алексеевич, всё идёт к этому, — убедительно произнёс Мерецков. — Я ничуть в этом не сомневаюсь. Жду лишь, когда нам об этом скажут. Если через день-два из Ставки не поступит указаний, буду звонить Верховному.

И такой звонок из Генштаба последовал ;Маршал Василевский объяснил Мерецкову ситуацию: правящие круги Финляндии взяли курс на продолжение войны против Советского Союза, в связи с этим принято решение нанести главный удар по войскам финнов на Карельском перешейке и в Южной Карелии.

— Задача вашего фронта, товарищ Мерецков, вывести Финляндию из войны, — сказал Сталин, когда в конце мая вызвал руководство фронта в Москву.

Вместе с Мерецковым сюда прибыли член Военного совета генерал Штыков, командующий артиллерией фронта генерал Дегтярёв и начальник оперативного управления генерал Семёнов. Верховный сразу принял их и завёл речь о том, что Южную Карелию надо очистить от финских войск:

— У нас нет времени на раскачку, товарищи, и чем скорее вы это сделаете, тем охотнее Финляндия пойдёт на мирное соглашение.

— Тогда разрешите нам сегодня неё убыть на фронт, а через два-три дня я пришлю вам наш замысел по операции, — предложил Мерецков.

— Ишь, чего захотели! — озорно воскликнул Сталин. — Два-три дня… — Он вскинул глаза на Мерецкова. — Да я вам и часу лишнего времени не дам, у меня его просто нет!

— Как это — нет? — удивлённо произнёс Мерецков.

— А вот так: нет — и всё! — нервно и, как показалось Кириллу Афанасьевичу, зло усмехнулся Верховный. — Идите со своими соратниками в соседнюю комнату и продумайте, где и какими силами нанести чувствительные удары по финляндским войскам, а потом общий ход операции согласуйте с Генштабом.

— Задача ясна, товарищ Сталин. — Мерецков встал и направился к двери, следом за ним пошли остальные.

В соседней комнате Кирилл Афанасьевич какое-то время разглядывал рельефную карту Ладожско-Онежского перешейка, захваченную с собой, и заявил, что к проведению операции надо привлечь 7-ю и 32-ю армии, усилив их резервами Ставки. Семёнов предложил взять армию с северного участка: Ставка может не дать их.

Мерецков категорически возразил: брать войска с северного участка он не будет, пусть они по-прежнему готовятся к разгрому 20-й лапландской армии врага, а о резервах поговорит с Верховным.

На том и порешили. Все четверо снова вошли в кабинет вождя. Здесь теперь был и маршал Василевский. Мерецков изложил план руководства фронтом, его тут же одобрили, а резервами Сталин предложил заняться позже. Он посоветовал Кириллу Афанасьевичу всё посмотреть на месте, выявить, сколько надо войск и каких, и сообщить об этом в Ставку по «бодо».

Генерал армии Мерецков и трое его помощников из Москвы направились в 7-ю армию генерала Крутикова, которой предстояло нанести главный удар по врагу через Свирь. После рекогносцировки на месте Кирилл Афанасьевич окончательно решил начать наступление вдоль берега реки Ладоги в направлении на Олонец, Салми, Питкяранту и Сортавалу. Объясняя помощникам свой замысел, Мерецков просил их учесть три момента: тактический — взаимодействие с Ладожской военной флотилией адмирала Черокова; стратегический — нужно окружить войска финнов, действующих севернее Онежского озера; политический — наши войска должны кратчайшим путём выйти к границе с Финляндией. Что касается Полевого управления фронта, то его надо расположить на Часовенной горе, между холмами Олонецкой гряды.

— Место выбрано удачно, рядом Лодейное Поле и Савозеро, — одобрительно отозвался генерал Семёнов.

Наступление началось с ожесточённых боев на реке Свирь. Войскам предстояло разбить свирско-петрозаводскую группировку врага и форсировать Свирский водный рубеж. На третий день боев, 9 июня, из Генштаба Мерецкову последовал звонок: ему и члену Военного совета генералу Шлыкову необходимо прибыть в Ставку.

— Наверное, снова будут вносить в операцию какие-то изменения, — высказал свою озабоченность генерал Штыков. — Могли бы и по телефону дать указание.

— Если речь идёт о серьёзных вещах, Сталин непременно вызывает в Ставку на личную беседу, — возразил Мерецков, садясь в самолёт.

До Москвы добрались быстро. Верховный, как и прежде, тепло приветствовал их.

— Я буду краток, товарищи. — Сталин поднялся из-за стола, на котором лежала груда бумаг. — У меня через час-полтора совещание с наркомами, так что будем беречь время.

— Видимо, вы решили внести какие-то коррективы в нашу операцию? — подал голос Мерецков.

— Всё верно, Кирилл Афанасьевич, — улыбнулся Верховный. — Только не «какие-то» поправки, а весьма существенные. В чём дело? Ленинградцы должны прорвать линию финской обороны на своих рубежах, но им следует помочь. А для этого надо разбить свирскую группировку вражеских войск. И разбить срочно! На подготовку Ставка даёт вам десять дней. Тут присутствуют маршалы Жуков, Василевский и генерал Антонов, они и помогут вам разработать задание. Вопросы есть?

Мерецков заявил, что для прорыва укреплений полосы обороны противника требуется не менее трёх стрелковых корпусов, а для развития прорыва ещё стрелковый корпус и две дивизии — артиллерийская и авиабомбардировочная. У него же в районе Лодейного Поля есть лишь стрелковый корпус и две стрелковые бригады 7-й армии. Кирилл Афанасьевич ожидал, что Верховный начнёт возражать, но тот спокойно стал вести подсчёт.

— У вас есть один стрелковый корпус, — сказал он, загибая палец. — Два мы дадим вам дополнительно, дадим и артиллерийскую дивизию, а вот самолётов нет. Но маршал авиации Новиков получит указание сделать авиацией Ленинградского фронта один-два налёта на финские позиции, которые вам надлежит атаковать. Я пришлю к вам Новикова, с ним вы согласуете все вопросы.

Мерецков начал настойчиво просить Сталина дать ему стрелковый корпус для развития прорыва, однако Василевский и Жуков категорически возражали, и обсуждение прекратилось. «Вскоре А. М. Василевский и Г. К. Жуков ушли, — писал Мерецков, — а меня и Т. Ф. Штыкова И. В. Сталин пригласил посмотреть салют в честь Ленинградского фронта. Когда после салюта мы прощались, Верховный Главнокомандующий сказал мне на ухо: „Я дополнительно выделю вам тот стрелковый корпус, который вы просили“.»

Поездка в Ставку была полезной, и Кирилл Афанасьевич уже другими глазами смотрел на предстоящую операцию. В его записях есть такие слова: «Я считаю, что каждая поездка в Ставку чем-то меня обогащала, а каждое очередное свидание с руководителями партии и государства расширяло мой кругозор и было для меня весьма поучительным и полезным».

Прошло какое-то время, и снова пришлось вносить в план операции коррективы, о которых сообщил Мерецков командарму 7-й генералу Крутикову, когда вместе с членом Военного совета генералом Штыковым они прибыли из Москвы на КП 7-й армии. Теперь было решено начать операцию с форсирования реки Свири и освобождения Кировской (Мурманской) железной дороги на участке от Лодейного Поля до Масельги, овладевая городами Олонец и Петрозаводск. Главный удар в направлении Сортавалы наносила 7-я армия, в это же время 32-я армия наступала в сторону Медвежьегорска и Суоярви навстречу 7-й армии, обходя с севера петрозаводскую группу войск противника. Таким образом, разгром врага в Южной Карелии достигался двумя сходящимися ударами войск Карельского фронта.